мои переводы Уистан Оден. Эхо Смерти

             Death's Echo

     "O who can ever gaze his fill,"
     Farmer and fisherman say,
     "On native shore and local hill,
     Grudge aching limb or callus on the hand?
     Father, grandfather stood upon this land,
     And here the pilgrims from our loins will stand."
     So farmer and fisherman say
     In their fortunate hey-day:
     But Death's low answer drifts across
     Empty catch or harvest loss
     Or an unlucky May.

     The earth is an oyster with nothing inside it,
     Not to be born is the best for man;
     The end of toil is a bailiff's order,
     Throw down the mattock and dance while you can.

     "O life's too short for friends who share,"
     Travellers think in their hearts,
     "The city's common bed, the air,
     The mountain bivouac and the bathing beach,
     Where incidents draw every day from each
     Memorable gesture and witty speech."
     So travellers think in their hearts,
     Till malice or circumstance parts
     Them from their constant humour:
     And slyly Death's coercive rumour
     In that moment starts.

     A friend is the old old tale of Narcissus,
     Not to be born is the best for man;
     An active partner in something disgraceful,
     Change your partner, dance while you can.

     "O stretch your hands across the sea,"
     The impassioned lover cries,
     "Stretch them towards your harm and me.
     Our grass is green, and sensual our brief bed,
     The stream sings at its foot, and at its head
     The mild and vegetarian beasts are fed."
     So the impassioned lover cries
     Till the storm of pleasure dies:
     From the bedpost and the rocks
     Death's enticing echo mocks,
     And his voice replies.

     The greater the love, the more false to its object,
     Not to be born is the best for man;
     After the kiss comes the impulse to throttle,
     Break the embraces, dance while you can.

     "I see the guilty world forgiven,"
     Dreamer and drunkard sing,
     "The ladders let down out of heaven,
     The laurel springing from the martyr's blood,
     The children skiping where the weeper stood,
     The lovers natural and the beasts all good."
     So dreamer and drunkard sing
     Till day their sobriety bring:
     Parrotwise with Death's reply
     From whelping fear and nesting lie,
     Woods and their echoes ring.

     The desires of the heart are as crooked as corkscrews,
     Not to be born is the best for man;
     The second-best is a formal order,
     The dance's pattern; dance while you can.


     Dance, dance for the figure is easy,
     The tune is catching and will not stop;
     Dance till the stars come down from the rafters;
     Dance, dance, dance till you drop.

                1936

«Кто в состоянье оценить достаток свой»,-
Рыбак и земледелец говорит,-
«На местном берегу, горе родной,
С болящими суставами, мозолью на руке?
Отцы и деды, что стоят верны земле,
Иль странник, севший здесь на шею мне.»
Так земледелец и рыбак твердит
В те дни, когда им клев благоволит.
Но Смерти шепот тихо льется там,
Где жатвы нет или в сетях изъян,
Иль май погоды не сулит.

Наш мир - моллюск с ничто внутри себя,
Для человека благо – не родиться;
Конец трудам – приказчика приказ,
Бросай мотыгу, в пляс – пока жизнь длится.

«Кто по жизни с друзьями, тому жизнь коротка»,-
Призадумались путники в сердце своем,-
«Ночлежка городская, свежий воздух,
Бивак в горах и пляжи для купанья,
Где случай украшает дней порханье
Любым эффектным жестом, речи обаяньем.»
Так путник думает взглянув в сердце свое,
Пока не отделит судьба их или зло
От их шутливости всегдашнего галденья:
И хитрой Смерти неизбежное моленье
Вдруг не начнет свое нытье.

Друг – это старый рассказ про Нарцисса,
Вообще не родиться – вот благо людей;
Активный партнер для такого бесстыдства,
Смени себе друга, танцуй веселей.

«Протяни свои руки через моря»,-
Обезумев от страсти любовник кричит,-
«Протяни ко мне руки на беду для себя.
Зелены наши травы и сладостно ложе,
В изголовье его ручей песню поет, у подножья
Звери кроткие кормятся травами лежа.»
Так обезумевший от страсти говорит
Пока влеченья буйство не сгорит:
Из под ножки кровати и из-за утеса
Эхо Смерти лукаво и сладко смеется,
И ему ее голос вторит.

Чем сильнее любовь, тем сильнее и ложь,
Вообще не родиться – вот благо людей;
Поцелуи приходят с порывом душить,
Так прорви же объятья, танцуй веселей.

«Виновный мир теперь прощаем»,-
Романтик с пьяницей поют,-
«Спустилась лестница из рая,
Венком становится кровь мученика смерти,
Где были плакальщицы, нынче скачут дети,
Любовь в природе, волк и агнец вместе.»
Вот так романтик с пьяницей поют,
Пока дни трезвости свое не воздадут:
Попугай многоумный и Смерть говорят
Из той лжи, что гнездится и из страха щенят,
И леса, и их эхо рекут.

Страсти сердца кривы как спираль,
Вообще не родиться – вот благо людей;
Вышесказанное – это официальный заказ,
Способ танца, танцуй веселей.

Так танцуй, танцевать ведь для статуи просто,
Ведь мелодия поймана, нет ей конца;
Так танцуй, пока звезды не падут со стропил;
Танцуй, танцуй, танцуй до конца.