колыбельная

Нам впервой ли жить без урожая,
брось терзать стыдобушку свою!
Чтобы ты заснула, дорогая,
я тебе тихонечко спою.

В неком королевстве тридевятом,
посреди нордических широт,
кизяком пропитанных и мятой,
проживал припизженный народ.

Нет, чтобы ебстись, потомство множа,
лес валить, таскать по зяби плуг,
сей народ оказией негожей
занимал никчёмный свой досуг.

От интеллигента до пьянчужки
выходцы диковинной земли
день и ночь без устали друг дружке
мозжечок политикой ебли.

Крайне возбудить и член, и клитор
у туземцев мог лишь громкий спор.
Например, монарх — обычный пидор,
или же ещё дурак и вор?

Надобно ль вменяемым особам
целый век дотошно выяснять,
сколько в министерствах долбоёбов,
а принцесса — б л я д ь или не б л я д ь?

Будто от того, что понимая
сучью суть провластных заправил,
заимеешь ломоть каравая
толще, чем у избранных педрил.

В странах по соседству люди смело
к счастью пёрли горестям назло,
так как им и в   х у й   не тарахтело,
кто у них в правительстве   х у й л о.

Только в королевстве проклятущем
знал и бакалейщик, и кузнец,
что с таким правительством в грядущем
ожидает родину   п и з д е ц.

Свергнуть же с престола кровососов
не могла бранящаяся рать —
из-за разногласия в вопросе,
как потом их лучше наказать.

Часть страны кастрации желала,
часть другая грезила тюрьмой.
…Спи, родная, на хер бы упало
это королевство нам с тобой!