Казнь

На улицах Рима афиши висят.
О будущей казни они говорят.
Расстаться с жизнью был присужден
За месть и убийство кровавый барон.
Но не всегда справедлива судьба –
С бароном мальчишку судила она.
То был юный кучер семнадцати лет,
Быть верным барону давал он обет.
За верность свою он был осужден,
И к смертной казни приговорен.

***
Вот ночь опустилась в преддверии дня,
Безлюдно на улицах, спит ребятня.
Лишь в грозном молчании – немая беда –
У собора  стоит гильотина одна.
Спит древний город, сны видит он,
В царство Морфея весь погружен.
Не спит только мать, что кормит дитя,
Да стража тихонько сидит у огня.
И кучер, что к смерти приговорен –
В конвульсиях муки мечется он.
«За что так со мною жестока судьба?
За что жертвой судий стал именно я?
Я молод, так много я мог бы узнать!
Плоды своей жизни сумел бы собрать,
И тайну любви я успел бы понять.
Ах, рано, рано мне умирать!»

***
Стыдливо солнце осветило небосвод
И площадь, где собрался весь Рима народ.
С жаждой сильных ощущений,
Стонов, крови и гонений
На улицах людские толпы мнутся,
Желая увидать, как с жизнью люди расстаются.
Двух пленников выводят из-за строя
Легко вооруженного конвоя,
И тащат их на эшафот.
Барон подавленно идет вперед.
Дыханье смерти сняло с него маску лести,
Он растерял остаток аристократичности и чести.
За ним ведут мальчишку молодого,
Лишь за ночь поседевшего, полуживого.
И самый жуткий наступает час,
И тишина, что в толчее людей
Невольно б испугала нас.
Но вдруг священник появился,
И перед пленными остановился.
Он громко прочитал указ,
И этим жизнь для кучера внезапно спас.
«Помилован!» - подобно грому возглас прокатился.
И мальчик без сознанья на земь повалился.

***
Итак, наш кучер был спасен.
Но сей великий воли дар,
Что чудом был преподнесен,
Так до конца не принял он.
Успехов кучер мог добиться,
Но он с бутылкою решил сродниться,
Что смыслом жизни счел он на земле,
И преуспел в том ремесле.
Он пьет, бранится, снова пьет –
Вот весь нехитрый хоровод.
Так он до старости влачился,
И на ошибках прошлых лет
Он ничему не научился.
И вот болезнь его свалила,
И эта страшная беда,
Хоть тело кучера скрутила,
Но его разум окрылила,
И чрез поля непониманья
Пробился лучик осознанья:
«О, Господи, что же я натворил?!!
О, Господи, жизнь свою зря я прожил!
По воле своей не испил я до дна
Из древнего кубка жизни вина.
О, Господи, как могло так получиться,
Что все, чего в жизни сумел я добиться –
Непостижима уму моя тайна –
Была гильотина и смерти дыханье?!!»

***
Триста лет с тех пор промчалось,
Гильотина вдаль умчалась.
Лишь народ остался прежним –
Чуть ленивым, безмятежным.
И мы себе над гладью вод
Сами строим эшафот.