Праздник в Госпитале! Эфиопский дневник 84

Через пару дней  доктор Хуссейн вернулся на денёк из Огадены. В его квартире собрался весь  Персонал Госпиталя. Повара Госпиталя под руководством Матроны – старшей сестры -   устроили прекрасный обед.  Столы были заставлены подносами с блюдами эфиопской национальной кухни.

Звучала необычайно мелодичная, приятная эфиопская музыка.  Доктор Хуссейн произнёс замечательную речь, в которой рассказал о дружественных отношениях русского, эфиопского народов, о нашей помощи в этот тяжёлый период. Рассказал,  как мы вместе – днями и ночами – оказываем помощь и эфиопам, и сомалийцам, и всем, кому эта помощь нужна. 

На стене был красочный плакат с краткими призывами к дружбе на английском и амхарском языках. Выступление доктора Хуссейна было встречено дружными аплодисментами,  неоднократно прерывалось ими. Ведь мы не только вместе работали, но  и сдружились за эти два месяца.

Хуссейн попросил травматолога  произнести ответную речь. Травматолог был старше меня по возрасту, и поэтому, видимо, обратились к нему. Но он слабо знал английский язык Он мог побеседовать с больным, задать ему медицинские вопросы, но не мог произнести речь. Не хватало словарного запаса, да и, пожалуй, смелости сказать по-английски при стечении большого числа людей. Он замялся. А публика просила – выступить!  И он обратился ко мне:
- «Давай, Гавриил! Скажи им что-нибудь! В следующий раз – подготовлю речь… Очередь – за мной!»  Но следующего раза  -  не было…

И вот мне пришлось экспромтом, совершенно неожиданно произносить эту речь на английском языке – о советско-эфиопской дружбе, о помощи русского народа эфиопскому народу, о наших добрых пожеланиях эфиопскому народу выйти из трудностей и нормально мирно развиваться, о Великом поэте Пушкине.

Всё это я обдумывал и вспоминал на ходу… Дома, в Союзе мне нередко приходилось выступать неожиданно, экспромтом, если такая необходимость возникала мгновенно.

Мой заведующий хирургическим отделением Давид Елизаров считал:
- «Хирург должен быть всегда готов к любой неожиданной операции!» Так стоило ли говорить о небольшом экспромте, тем более – об Эфиопии, Родине, нашей работе, взаимопомощи. Получилось нормально. Потом травматолог спросил:
- «Что же ты говорил им?»

Я рассказал ему, перевёл на русский язык всю свою речь.  И он ответил:
- «Ну, что ж! Я бы не смог больше ничего добавить об этом даже по-русски! А по-английски – тем более! Всё – отлично!»

 Речь такую, к тому же - экспромтом, произносить в высшей степени трудно. Международные вопросы! Отношения двух стран! Не должно быть ни малейшей неточности в формулировках! Ведь неожиданно можно кого-то задеть, обидеть, даже оскорбить! К тому же,   всё  это - без ведома  Посольства! 

Я был растерян, но этого можно было ожидать! Ведь в любом разговоре с эфиопами могли возникнуть подобные вопросы. 
- «Но – ничего, всё нормально! Хорошо, что ты не растерялся!» - обратился ко мне травматолог, не заметивший моего волнения. 

Эфиопы устроили танцы.  Но вот,  как обычно, в 23 часа,  возле дома остановился Амбуланс из Госпиталя. И теперь уже втроём – доктор Хуссейн, травматолог и я – отправились оказывать хирургическую помощь очередной группе доставленных  раненых… Персонал операционных тоже отправился в Госпиталь на другой машине. Праздник закончился. Такова проза жизни… Война продолжалась…