Песни. К. И. Галчинский

(польский оригинальный текст см. под переводом)

«Piesni», Konstanty Ildefons Galczynski

    перевод с польского

                   I

Как порог переступаешь, —
словно август в ночь с тобою
зашумел кругом листвою,
только ты опережаешь.

За тобою тени птичьи,
всяк щегол, снегирь, тем паче,
светишь светом по-девичьи
ночи августовской ярче.

Ибо ты — орнамент жизни
в зданье ночи под луною.
Рассыпаешь свет в отчизне,
как пшеницы сноп рукою.

Плащ у плеч твоих свисает,
гомонящий птицей бойкой,
в коридоре длинном тает
через двор к звезде далекой.

Там полет к Венере, хмарность,
блеск воды летит в каменья[1].
Сохранить очей печальность
я хотел бы от забвенья.

                  II

Над столом моим склонённый,
при восходе зорьки сонной
руки я живописую,
сердце я живописую;

вкус от губ как шелковица,
сладость в голосе печальном,
ухо островом тут зрится
Одиссею в море дальном.

Хмарь в твоем играет лике,
горизонт, акаций сети,
я топлю перо в чернилке,
оставляя буквы эти.

Пусть стоят рядком в шеренге,
словно птахи золотые,
чтобы вышел в верной сценке
верный образ ностальгии.

Минул день. И час разлуки
мчится без отдохновенья.
Сохранить любимой руки
я хотел бы от забвенья.

                  III

Сколько стоптано тропинок
и дорог, пройденных нами?
Сколько всех дождей, снежинок,
что висят над фонарями?

Сколько писем, расставаний,
и часов тяжелых в деле,
и упорства для вставаний
на пути движенья к цели?

Сколько в тщанье непреклонных
общих горестей, радений,
и хлебов в них преломлённых?
Поцелуев? Книг? Ступеней?

Сколько лет при строф твореньи,
в одах выкриков некстати?
Сколько мигов при Корелли?
При Бетховене? Скарлатти?

Очи — свечи, что при дверце,
сердце — как исток свеченья.
Сохранить любимой сердце
я хотел бы от забвенья.

                  IV

Вот и день уж в круге бренном,
нашей жизни созиданье,
труд в упорстве неизменном,
неустанное старанье.

Солнце всходит и заходит,
сад сцветет и листья сронит,
яви ключ, родник в природе,
формируем мы в ладони.

Мы — частица в том альянсе,
из него — вся наша сила,
чтобы хлеб был на балансе
и труду свеча светила;

чтобы час пылал как знамя,
и пылал и днем, и ночью.
Перед ткацкими станками
зрим с тобой наш труд воочью.

День за днем мы в вечном тканье
полотна для поколенья.
Сохранить свечи сиянье
я хотел бы от забвенья.

                  V

Звуки музыки нам любы, —
хоть на празднество любое,
любим мы смычки и трубы,
клавесин, кларнет с гобоем.

Есть у нас подсвечник дома,
со свечой еще пунцовой,
для концертов служит форма,
свет ко звукам вносит новый.

Ты зажжешь свечу при чае
в пору музыки, пусть светит
в час, когда концерт играет
Брандербургский номер Третий.

Радость, как солидный танец,
вяжет тень по стенам стана,
оживляет свечки глянец
лик Йоганна Себастьяна.

Кантор[2] лейпцигский в улыбке
смотрит из-за остекленья.
Сохранить все эти миги
я хотел бы от забвенья.

                  VI

Мы не для того, чтоб потреблять
мира лад, но для того, сужу я,
чтоб его творить и предварять
через время как скалу златую.

Хоть бы и по сотне раз как тень
трудности всегда нас окружали,
мы идем в блестящий трудодень
в лад машин, растений без печали.

В кинозалах серебристых зим,
только дымкой снежною забредит,
мы не раз натруженно сидим
и сидят натруженно соседи.

Дни и ночи с нами напролет
бегают они и мы пред ними,
красоту творя из года в год,
что жива трудами золотыми.

Снег свисает с туч наискосок,
лик твой серебрится от искренья.
Сохранить на волосах снежок
я хотел бы также от забвенья.

                  VII

Часть работы уж готова,
часть еще, и вновь частица
снова ночь, и к рани снова
добавляется крупица.

Солнце нам сердца сжигает,
что трепещут, словно в шторме.
Дело рук преображает
от бесформенности к форме.

В мир приходят очертанья,
рук приложены ладони.
Служит труд для созиданья
нам стихов, домов, симфоний.

Снова ночь. Как переростки
зримы ели. Снег не липок.
В недрах ночи светят звёздки[3],
как в глуби великих скрипок.

За окном в ветвях-волокнах
от Венеры блеск свеченья.
Сохранить и блеск на окнах
я хотел бы от забвенья.

                  VIII

На мосту на Понятовском[4],
ветру снег мести отрада.
На мосту на Понятовском
взята снегом балюстрада.

Фонари в глаза нам впились,
вползаснежены с ветрянки[5].
Тут немногие скопились
на автобусной стоянке.

Мы на станции дуэтом,
над рекой да без навеса,
в глубине зимы с букетом,
как в глуби седого леса.

Тут ворон бы двух поставить
или трех у перекрёстка,
клювы их перенаправить
на снегу друг к другу хлёстко.

Пусть стоят, пусть ветер стонет,
тучам шлет преображенья.
Сохранить и лбы вороньи
я хотел бы от забвенья.

                  IX

Дорогая, лист пишу я
из сторожки в миг отваги,
там стоит себе, бытуя,
лампа на коробке «Магги[6]».

Никого в сторожьем блоке.
Тикают часы во мраке.
Дверь открыта. На пороге
мать лесничего-писаки.

Вся в тревоге с полуслова,
тени в лике от заботы.
Говорит: «Извольте, снова
слышим в тучах самолёты.

Я не знаю, в чем помеха,
но большая там махина.
И похоже, не до смеха,
грозная пришла година.»

Мать, возденем руки с кручи,
миллиарды рук с надземья.
Сохранить на лике тучи
я хотел бы от забвенья.

                  X

Простите мне, люди, если
я в песнях сказал так мало,
что нес не такие я песни,
какие нести надлежало;

что столько тут всякого лада,
всех пташек и разных бряцаний,
всего серебра да злата,
и Бахов, и лун, и сияний.

Ну что же, люблю я блистанья.
С лучами поэзии храбр.
О, если б я мог, для дерзанья
весь мир превратил в канделябр!

Поэзия ведь для того и
к сердцам человечьим стремится,
чтоб шла, шире шла через строи
по континентам зарница,

сияньем по плацам как эпос,
по улице каждой станицы,
розовоперстая Эос[7]
с кичливым лицом мастерицы.

Но мы — в половине дороги.
Дорога — без отдохновенья.
Хотел бы и след на дороге
еще сохранить от забвенья.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

[1]   каменья (поэт.) — вариант мн. ч. от по схеме 6*a(2)
от слова «камень». См. пояснение в следующем словаре:
https://ru.wiktionary.org/wiki/камень

[2]   ка'нтор — певчий в католическом костеле (церкви).
См. значение слова: https://ru.wiktionary.org/wiki/кантор

[3]   звёздка (устар.) — звёздочка. См. также в словарях:
http://dic.academic.ru/dic.nsf/dic_synonims/332061/звёздка
http://dic.academic.ru/dic.nsf/dic_synonims/331978/звездка

[4]   Понятовский мост (см. мост Понятовского) — мост
через Вислу в Варшаве. См. сей материал о сооружении:
https://ru.qwerty.wiki/wiki/Poniatowski_Bridge

[5]   ветрянка (разг.) — то же, что «ветерок». См. также:
https://ru.wiktionary.org/wiki/ветрянка

[6]   в тексте речь о коробке из-под бульонных кубиков:

«na pudle od kostek maggi» —
«на коробке от кубиков Магги»
См. оригинальный отрывок (IX) в доступ. справочнике:
https://sjp.pwn.pl/korpus/zrodlo/tak-ze;19,2;12624.html

[7]   Эос — в древнегреческой мифологии богиня зари.
См. раздел Википедии: https://ru.wikipedia.org/wiki/Эос

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

польский оригинальный текст:

http://kigalczynski.pl/wiersze/piesni.html
http://kigalczynski.pl/wiersze/piesni2.html
http://kigalczynski.pl/wiersze/piesni3.html
http://galczynski.kulturalna.com/a-7108.html
http://poezje.hdwao.pl/wiersz_323-piesni.html

Konstanty Ildefons Galczynski (1905 — 1953)

              Piesni

                   I

Gdy prog domu przestepujesz,
to tak jakby noc sierpniowa
zaszumiala wsrod listowia,
a ty przodem postepujesz.

A za toba cienie ptasie
szczygiel, gil i inne ptaki.
Swiecisz swiatlem wielorakim
od sierpniowej nocy jasniej.

Bo ty jestes ornamentem
w gmachu nocy, jej ksiezycem.
Przesypujesz swiatla w reku
z namaszczeniem, jak pszenice.

U twych ramion plaszcz powisa
krzykliwy, z lesnego ptactwa,
dlugi przez caly korytarz,
przez podworze, az gdzie gwiazda

Venus. A tys lot i gornosc
chmur, blask wody i kamienia.
Chcialbym oczu twoich chmurnosc
ocalic od zapomnienia.

                   II

Pochylony nad mym stolem,
we wschodzacej zorzy lunie
rece twoje opisuje,
serce twoje opisuje;

smak twych ust jak morwa cierpki
i glosu pochmurna slodycz,
i uszy twe jak wysepki,
ktore z dala widzial Odys.

Ten oblok jest twoja twarza,
ten horyzont, ta akacja.
Pioro maczam w kalamarzu
i litery wyprowadzam.

Niech stana rzadek przy rzadku
jak ptaki zlote i modre,
by z najprawdziwszego watku
powstal najprawdziwszy portret.

Minal dzien. Wciaz predzej, predzej
szybuje czas bez wytchnienia.
A ja chcialbym twoje rece
ocalic od zapomnienia.

                   III

Ile razem drog przebytych?
Ile sciezek przedeptanych?
Ile deszczow, ile sniegow
wiszacych nad latarniami?

Ile listow, ile rozstan,
ciezkich godzin w miastach wielu?
I znow upor, zeby powstac
i znow isc i dojsc do celu.

Ile w trudzie nieustannym
wspolnych zmartwien, wspolnych dazen?
Ile chlebow rozkrajanych?
Pocalunkow? Schodow? Ksiazek?

Ile lat nad strof tworzeniem?
Ile krzyku w poematy?
Ile chwil przy Beethovenie?
Przy Corellim? Przy Scarlattim?

Twe oczy jak piekne swiece,
a w sercu zrodlo promienia.
Wiec ja chcialbym twoje serce
ocalic od zapomnienia.

                   IV

Oto jest nasz chleb codzienny,
nasze male budowanie,
trud uparty i niezmienny,
nieustanne ksztaltowanie.

Slonce wschodzi i zachodzi,
drzewa kwitna, liscie ronia,
my strumien rzeczywistosci
ksztaltujemy wlasna dlonia.

Jestesmy czastka w zespole,
z niego plynie nasza sila, —
zeby chleb lezal na stole,
a pracom lampa swiecila;

by czas jak pochodnia plonal
jednako: dzien czy mgla nocna.
Stoimy przy zyciu, zono,
jak tkacze przy swoich krosnach.

Z dnia na dzien tkanine tkamy
wzorzysta dla pokolenia.
Chcialbym i blask naszej lampy
ocalic od zapomnienia.

                   V

Garniemy sie do muzyki,
muzyka to jest nasz festyn,
kochamy trabki i smyki,
oboj, klarnet i klawesyn.

Jest w domu lichtarz nieduzy
z wysoka swieca szkarlatna;
ona do koncertow sluzy,
do dzwieku dodaje swiatlo.

Ty ja zapalasz w godzinie
muzycznej i plomyk swieci
w chwili gdy z glosnika plynie
Koncert Brandenburski Trzeci.

Radosc jak powazny taniec
przesuwa swoj cien po scianach.
I pada swiecy pelganie
na twarz Jana Sebastiana.

Lipski kantor bardzo mile
usmiecha sie zza oszklenia.
Chcialbym wszystkie takie chwile
ocalic od zapomnienia.

                   VI

Nie jestesmy, by spozywac
urok swiata, ale po to,
by go tworzyc i przetaczac
przez czasy jak skale zlota.

Chocby i po razy tysiac
osaczyly nas trudnosci,
my idziemy blaskiem bijac
w urode maszyn i roslin.

W poczekalni kin srebrzystych,
gdy zadymka sniezna bredzi,
nieraz siadamy strudzeni,
strudzonych ludzi sasiedzi.

Dnie i noce z nami biegna,
a my z nimi ku przodowi,
w trudzie tworzac piekno, piekno,
ktore znow sluzy trudowi.

Z chmury zwisa snieg z ukosa,
twarz twoja w srebro przemienia.
Chcialbym snieg na twoich wlosach
ocalic od zapomnienia.

                   VII

Czastka pracy wykonana
i znow czastka, i znow czastka,
i znow noc, i znow od rana
do czastki dodana czastka.

Slonce serca nam przeszywa
i bija, wdzieczne blaskowi.
Rekami pchamy tworzywa
od bezksztaltu ku ksztaltowi.

Ksztaltami swiat zaludniaja
do prac przylozone dlonie.
Tetnia prace. Tak powstaja
wiesze, domy i symfonie.

Znow noc. Jak ludzie wysocy
stoja swierki. Snieg sie sypie.
Gwiazdy swieca w glebi nocy
jakby w glebi wielkich skrzypiec.

A za oknem migotliwie
Venus galaz opromienia.
Chcialbym i ten blysk na oknie
ocalic od zapomnienia.

                   VIII

Na moscie Poniatowskiego
wiatr snieg ukosnie rozklada.
Na moscie Poniatowskiego
sniegiem kurzy balustrada.

Latarnia w oczy nas razi,
osniezona do polowy.
Niewielu ludzi zgromadzil
przystanek autobusowy:

tylko nas dwoje. Stoimy
przy tym przystanku nad rzeka
dwoje ludzi w glebi zimy
jak w glebi lasu bialego.

Pare by tu wron postawic,
tak ze trzy, posrodku jezdni,
poobracac je dziobami
ku sobie, na sniegu gwiezdnym.

Niechby staly. Wiatr niech wionie
wzdluz i chmurom twarze zmienia.
Chcialbym i te trzy lby wronie
ocalic od zapomnienia.

                   IX

Pisze ten list, moja droga,
z lesniczowki, w chwili takiej,
gdy stoi lampa naftowa
na pudle od kostek maggi.

W pokoju nie ma nikogo.
Zmierzch. Zegarek tyka lekko.
Drzwi sie otwarly. Na progu
staje matka lesniczego.

Zatroskana, zatroskana,
cala w cieniach od zgryzoty.
Mowi: «Znowu, prosze pana,
slychac w chmurach samoloty.

Ja sie, prosze pana, nie znam,
ale to wielka maszyna.
Ja wiem, ze to nic, a jednak
grozny czas sie przypomina.»

Matko, podnies piesc do gory,
miliard tych piesci ma ziemia.
Chcialbym na czole twym chmury
ocalic od zapomnienia.

                   X

Wybaczcie mi ludzie, jesli
w tych piesniach dalem tak malo,
ze nie takie niose piesni,
jakie niesc by nalezalo;

ze tyle tu tych pieknosci,
ptakow, roznych pobrzekadel,
zlocistosci, srebrzystosci,
ksiezycow, Bachow i swiatel.

Coz, kocham swiatlo. Promieniem,
jak umiem, wiersze obdzielam.
O, gdybym mogl, tobym zmienil
caly swiat w jeden kandelabr.

Mysle, ze po to sa wiersze,
ich ruch ku sercu czlowieka,
by szerzej szla, coraz szerzej
przez kontynenty jutrzenka,

swiatlami po wszystkich placach
swiatlami w kazdej ulicy,
ta Eos rozanopalca
z dumna twarza robotnicy.

Jestesmy w pol drogi. Droga
pedzi z nami bez wytchnienia.
Chcialbym i moj slad na drogach
ocalic od zapomnienia.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

в качестве иллюстрации к материалу произведения
представлен рис. художника Wlodzimierz Czurawski
https://images92.fotosik.pl/238/40bf68c1c6595a6e.jpg