Кладбище в Гамбурге

Не кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа,
Но пестуют память и здесь об ушедших,
Приютный земной уголочек обретших...
И дымкой дрожит поминальный муар:
Восходит, как марево, фосфорный пар...

Его за неделю нельзя обойти,
Не то, что за день - этот Город Печали...
Войду - окажусь в неизбывном Начале.
А выйду - с Уходом уже по пути:
Как будто канат обрету на Причале...

Повсюду застыли немые статуи:
И Ангелы тут, и Морфей нежит фей,
И мудрый Софокл, и умолкший Орфей...
А вот - в полукружье, как стражники, туи.
Естественный вход, без замков и цепей...

Зайди. Не останься ни глух и ни слеп.
Здесь множество маленьких белых надгробий.
Семейного захоронения склеп...
Неловкий смешок, однозначно, нелеп:
Последний приют нескончаемой скорби...

И вздох поминальный в груди не зажми.
Постой на посту единенья людского.
И "комнатки" сумрак на память возьми:
Тому не перечат, по счастью, оковы.
И, может, прошепчется тихое слово...

Вот - два близнеца: в день один, да и в час.
Блестят на обоих шахтёрские каски.
Один барельеф и - застывшие маски.
Отведать успели ли женские ласки?
Один - в полупрофиль, а рядом - анфас...

А там, на поляне... там высится клеть,
Как будто для райской невиданной птицы.
Сусального золота... Но - умереть
Пришлось, чтоб жильём этим обогатиться.
Свою благодарность уже не пропеть...

А дальше - гора...Возвышается храм!
И - свежесть травы... Нет чужих усыпальниц.
Наверно, магнат дал залог Небесам
За то, чтоб покоился избранных клан,
Где - звёзд лишь глаза, как монашек-молчальниц...

На выходе снова я вижу: Христос,
Простерший над миром пробитые руки,
Скорбит, осознав неизбежность разлуки.
А лестница в Небо - в веночках из роз:
Там всех отпускают житейские муки...