Музыка

…бокор, гаитянский шаман, с ног до головы покрытый змеями татуировок - блестящая в лунном свете разноцветная кожа давно забыла, белой она была или чёрной – танцует на раскаленной земле вокруг моей могилы, и пламя, пожирающее мое сердце, плавит его золотые зрачки, его босые ноги отбивают ритм, его ладони отбивают ритм на коже несуществующего животного, которой обтянут костяной бубен, металлические диски, вплетенные в его волосы, отбивают ритм, сталкиваясь в воздухе, моя грудь колышется в ритме падающих звезд, раз-два-три-ты, раз-два-три-я, меня пожирают черви, доедают маленькую девочку с широко раскрытыми миру глазами, черви испражняются в меня нержавеющей сталью и стронцием-90, я распахиваю зрачки-светодиоды и поднимаюсь навстречу заклинателю червей, и реактор внутри меня беснуется, желая разродиться новой Хиросимой, и я могу стереть вас с лица земли, да, но только в его присутствии я храню молчание и опускаюсь на колени, чтобы сказать

…Учитель, глаза цвета мёда и забытого хмельного напитка индейцев майя, его белые одежды целует ветер, сумасшедший ветер-камикадзе, пять тысяч над уровнем моря это слишком, но я смотрю ему в глаза, догорают последние страницы книги, он говорит, я напишу её заново собственным пламенем, тонкая флейта не касается губ, её звук убьёт меня своей красотой, мы танцуем на лотосе, да, мы танцуем в самом сердце лотоса, ветер играет с колокольчиками на отвесной стене монастыря, я отпускаю его руку, он Будда и Христос, Кобейн и Шимода, он альфа и какая-то ещё буква неземного алфавита, а я – стая розовых фламинго, которых спугнул случайно сорвавшийся с неба алмаз

…Атлантиды, бескрайний простор океана вспенивается гнойниками лавы, я лечу сквозь пепел, я слышу пение огромной белой раковины, забытой в лунном кратере, я продираюсь сквозь беснующуюся толпу, чтобы спросить сына императора, помнит ли он, что было пятнадцать тысяч лет вперёд, ведь время нелинейно, боги, время нелинейно

… в замкнутом на истаявшую в бездне отрицания сингулярность метаконтинууме киберпространства мои сигналы SOS натыкаются на безмятежную завесу сигаретного дыма, слова, удары пальцев по клавишам превращаются в цифры, сигналы, свет, разряд, электроны сходят с орбит, молчание это ужасающая своей материальностью незыблемая данность в иллюзорном потоке ненаписанных слов, молчание превращается в плеть, плеть обвивает запястья, мне больше не разрешено

…кричать на верхнем пределе легких, пока из первичного хаоса не возникает звук, я поднимаю глаза, мое тело становится легче, я поднимаю глаза, поднимаю глаза, поднимаю глаза, пока не останется ничего, кроме глаз, нет ничего, кроме музыки, свет может быть и волной и частицей, вы знали? он лишь разбивается на взаимоисключающие части, сталкиваясь с угрюмой гранитной глыбой трехмерной реальности, превращается в противоположность самому себе, просто принцип квантовой суперпозиции, музыка разбивается на тысячу ослепительных осколков, когда волны выбрасывают её на этот берег, один из этих осколков – я, другой – ты, третий – он… свет может быть и волной, и частицей, музыка может быть автором, и слушателем, вот и всё, нет меня, нет его, есть только музыка, всё это только музыка