Песенка

В круг дня и ночи я попал, не знаю, день ли, ночь ли,
союз блаженства с пустотой пытаюсь сочетать...
А жизнь, подлюка, меня бьёт по печени и почкам,
и в каждом следующем окне видна япона-мать.

Но, не сдаваясь и вопя всем встречным гуру-йогу,
ползу, как червь я вверх-вперёд - по склонам фудзиям.
Иллюзий нету никаких, фантазий, этих - много,
но я кавказец и аскет - и весел, и упрям.

Потом возьму-перенесу сознанье в поле будды,
и жизни грубый мой абрис погаснет, как свеча.
Но это всё потом. Пока, я вон, уже обутый,
и так вам много рассказал, наверно, сгоряча.

Четыре вида чистоты, шестнадцать тонких практик,
когда-то мог святой в пургу все глыбы растопить.
И я иду себе, пою, толкуя сны галактик,
и рад, наверное, тому, что смерть нам есть и жизнь.

И если знаешь, почему Конфуций сам встречался
с бессмертным старцем Лао-Цзы в бамбуковом лесу,
то сможешь истину постичь хотя бы и в качалках,
вставая на борцовский мост со штангой на весу.

22. 07. 2010