Лабиринт. поэма

       Лабиринт



                Посвящается Магистру
                всех лабиринтов Вселенной
                шевалье Сержу де Рокамболю
                и Музе в Платье цвета восторженной
                морской волны Елене Аншуковой               


       У Входа

Быстрокрылое время дыханьем
Опалило друзей и врагов
И смешало азы мирозданья
Средь безвестных никчемных шагов.

Опрокинулось небо на землю,
Суетой рассыпаясь вдали.
Загоняя созвездия в келью,
Маршируют дождливые дни.

Камень к камню... Порывами ветра
Строит время темницу для чувств,
Для признаний на грани обета,
Для прозрений в пространстве искусств.

Лабиринт... День спиралью свивая,
Свой извечный начав ритуал,
Молча ночь лабиринтом играет,
Вновь луны опрокинув бокал.

Лабиринт... Это чудо-пространство...
Это - вечно немой абсолют...
И в подчёркнуто строгом убранстве -
Нашим душам возможный приют.

Нашим душам, обрывкам послушным,
Этим клочьям, сродни облакам,
Что когда-нибудь дерзко нарушат
Весь порядок на зависть богам.

Лабиринта причудливы формы,
Как извивы недужной судьбы,
То красивы, а то просто вздорны...
Но случайны, случайны, увы!

То ли пленники, то ли свободны...
То ль хозяева, то ли в гостях...
Мы ранимы и сумасбродны,
Наша жизнь - лабиринт на костях...


                Лабиринт

Мы каждый миг средь сомнений. Мы сами - сомненье.
Мы выбираем дорогу, слова и поступки,
Вечно во всём сомневаясь. Бредём мы на ощупь, 
Не замечая, что вязнем при том в предрассудках.

Что же такое пред нами? Чего нам бояться?
Что ожидать в неизвестных и чуждых пространствах?
Что наша жизнь? Разве мы не в пути то и дело?
Разве так плох этот жребий - судьба ради странствий?..

Жребий - слепой. Да и мы рядом с ним тоже слепы,
Тоже ко всем безучастны, к себе - и подавно,
Тоже шаги ускоряем при виде поживы,
Сверху глядим, забывая, кем были недавно.

Всё, что прошло, в Лабиринте всегда возвратится
Сном иль виденьем, иль строчкой затейливой в песне...
Камнем, летящим в ручей и туманом над полем,
Брызгами свежей воды... Что быть может чудесней?..

Да, Лабиринт - это жизнь. Ну, а жизнь - это тоже
Что-то похожее на лабиринт, на загадку...
Но без ответа, без выхода, без возвращенья
Снова к началу, ко входу, где в книге закладка.

Вечность приветливо машет у входа рукою.
Несуществующей, правда, рукою, но это неважно.
Главное то, что мы видим, что нас приглашают
В двери войти, намекая, что это не страшно.

Что ж, мы поверим. Такая у путника доля.
Стало быть, он населён - Лабиринт необъятный,
Коли нашлось кому нам помахать у порога,
Коли мы поняли жест этот с виду невнятный.

Вот... Аромат... Он встречает нас прямо у входа...
Все те сомнения в пыль он легко разбивает.
Он приглашает, он нитью готов путеводной
Стать между делом. И лёгкой волной накрывает.

Сей аромат, разумеется, женской природы,
Он выдаёт, он кричит о присутствии рядом
Лёгких созданий, подобных весеннему ветру,
Но, напоённому всё же причудливым ядом.

Тянемся к этим порывам мы всею душою,
Мысль об опасности Входа сама отпадает,
Шаг... и другой... И мы пленники этого места,
И сотен мест, где подобное в мире бывает...



                Каллиопа

Поступью тяжкой из мрачных глубин Лабиринта
Первая муза выходит. Как ей подобает,
Гордый и пристальный взор её властью наполнен.
С каждым из здешних гостей Каллиопа играет.

Сумерки в мыслях препятствуют с музой сближенью.
Будь хоть поэт рядом с нею, будь кто-то попроще -
Всякому ясность сознанья сейчас пригодится,
Всякий предстать возле музы повыгодней хочет.

Эпос попсе не товарищ. Грустит Каллиопа.
Тягостной тенью лицо её мысль искажает -
Смрадом безвкусным наполнен эфир Лабиринта,
Птицы упорно его стороной облетают.

Сфера торжественных песен не та, что бывало,
Нет её, сферы, обрывки одни и осколки.
Брызги слюны заменяют лавровые ветви,
Им рукоплещет народ. И плетёт кривотолки.

В тех кривотолках - лишь сплетни. А как же иначе?
В тех кривотолках ни слова о песнях и прочих,
Слух услаждающих звуках, словах и напевах...
Тоже почти лабиринт, но без выхода - точно.

Нам здесь не рады? Да, мы - представители дикой,
Варварской расы, погрязшей в своих лабиринтах.
Каждый - в своём. Мы и грязь свою оберегаем
От посягательств "чужих", "неприличных" инстинктов.

Да, Каллиопа, мы варвары, вряд ли мы сможем
Эпос сложить злободневный. Посильный, но всё же
По-настоящему искренний и неподдельный...
Или хотя бы на эпос немного похожий.

Эпос - попса... Пусть похожесть не слишком похожа,
Пусть ни к чему не ведёт эта шутка со словом...
Нам здесь не рады? Ну что ж, мы и так обойдёмся,
Так проживём в лабиринте своём бестолковом.

Время - попсе! Наши души, сердца - всё швыряем
В жертву царице безвкусицы и безголосья,
Сами, своими руками отдать ухитряясь
Пульс наших струн, трепетавших, как в поле колосья.

Да, Лабиринт... Мы вошли и уйти не решимся.
Да, нами избрана кара вполне добровольно.
Что ж, принимай своих узников, стены сдвигая...
Мы - без души, нам и большее было б не больно.

Прочь, Каллиопа, здесь стоны твои - лишь помеха!
Повода нет горевать, нет для грусти причины...
Узники - мы, а не ты, но у нас всё в порядке!
Радостны лица, улыбки, гримасы, личины...



                Эвтерпа

Вдруг впереди, среди дымки свирель зазвучала,
Лёгким дыханьем овеяли музыки звуки,
Лёгким движеньем наполнилась тьма Лабиринта,
К празднику приглашены наши ноги и руки!

Время настало совсем для других развлечений -
Ныне забытых, но всё же, порою желанных.
Сердце наполнено тем, что забыть невозможно,
Тем, что всегда было в нас, в нас, ещё первозданных.

Каждый из нас суетлив, иногда не по делу,
Каждый из нас - нетерпенье, а то и почище...
Мы забываем, что некогда были крылаты
Чувства и мысли... Таких мы теперь и не сыщем.

Здравствуй, Эвтерпа! Поклон тебе, добрая муза!
Знаешь ты толк в моих рифмах, в рифмованных чувствах...
Здравствуй, родная, пришёл я к тебе повиниться
В том, что не смог уберечь тонкость чудо-искусства!

Где же поэзия, где? Где лиричные строки,
К вам обращённые, близкие музы земные,
К вам, мифологию здесь на земле оживившим...
Где эти рифмы - влюблённых сердец позывные?

Твой Лабиринт - пустяки по сравнению с нашим,
Урбанистическим "чудом", "средой обитанья".
Я "обитаю" в себе, этим только спасаюсь,
Только в себе познаю вечный смысл мирозданья.

Я всё писал тебе, как-то надеялся, глупый,
Спрятаться в этих признаньях, попробовать глубже,
В самое сердце любви безответной укрыться...
Что ж, я укрылся, но вряд ли кому-то стал нужен.

Здравствуй, родная... Забудь все мои эсэмэс-ки,
Выкинь все письма мои - это просто бумага...
Вот я здесь лично пришёл в ожиданьи пощёчин,
Раз заслужил, то давай! Надо - стало быть, надо!

Твой Лабиринт - это я. Я безвыходен тоже,
Также назойлив, упрям, хоть и с виду забавен.
Ты - Лабиринт для меня. Путеводною нитью
Станут стихи. Я пока ещё это умею...



              Терпсихора

Танцы - увы, не забава. Не телодвиженья
Ради веселья, в угоду сомнительным чувствам,
Это почти волшебство, это чудо... и только,
Ну и, естественно, это большое искусство.

Нам в Лабиринте, конечно, плясать не годится,
Даже хотя б потому, что не каждый умеет,
Лица - и те не годятся для этих занятий,
Лица, в которых страстей огонёк только тлеет.

Взгляд Терпсихоры насмешлив, но как справедливо
Он чужаков измеряет по старым канонам,
Как он придирчив, почти фейс-контроль Лабиринта!..
Мы не проходим. По всем терпсихорным законам.

Как мы корявы в своём проявлении гнева!
Как нам хотелось туда, только путь нам заказан!
Поздно учиться чему-то. Надеяться поздно...
Крыльям надежды уже не раскрыться ни разу.

Да, мы танцуем среди гладко выбритых буден,
Да, мы о чём-то в себе громоздим впечатленья.
Пёрышком лёгким летим от рассвета к закату,
В зеркале видя сомнения, как отраженье.

Муза - не наша подруга, не наша партнёрша,
Столь же различны мы с ней, как журавль и синица.
Время уходит. На танец нас не приглашают...
Музыка, жесты - всё может нам только присниться.

Сон - тот же танец. А танец - всего только грёза,
Росчерк дыханья, дыханья как прикосновенья...
Жизнь - тот же танец. А мы танцевать не умеем...
Нашей партнёршей быть может, пожалуй, Забвенье.

Что ж, Терпсихора, прости... Только это осталось -
Тихо, почти не дыша, попросить извинений...
Тихо, почти не дыша, путь свой скромный продолжить,
Делая вид, что не прячем в душе сожалений.

Танец есть танец. Не нам выражать свои чувства,
Словно слепцам, натыкаясь при этом на стены.
Чувства есть чувства. Они там внутри и погибнут...
Гибель для чувств - это, вобщем, процесс неизменный.



               Клио

В каждой истории истина кроется где-то,
Где в глубине, где по гладкой поверхности мчится...
Сонмы историй в один Лабиринт загоняя,
Бродит в нём Клио, истории музе не спится.

Перебирая века, словно древние чётки,
Старая муза хромает, чуть слышно вздыхая...
Войны, империи... Дикий кроссворд из событий,
Кровью размеченный... Кто вам его разгадает?

Всё не так просто. Ответы едва ли найдутся,
Если невеждами спутаны страны, народы,
Возведены в абсолют только склоки и дрязги,
Судьбы вершат дураки, а у власти - уроды.

Пьяные выкрики нынче важнее геройства,
Модные тряпки - соперники флагов военных.
Где же История? Где то, что двигает миром?
Где то, что издавна было почти что нетленным?

Мы суетливы и Клио смеётся над нами.
Мы - однодневки, вся жизнь - это утро и вечер.
Нам не история, нам всех важней сытный ужин,
Чипсы и пиво. Нам больше хвалиться и нечем.

Мы измельчали. О нас живы лишь анекдоты.
Не до истории нам - мы, увы, не герои.
Скука и леность на герб нам сгодятся девизом,
Жизни своей мы гробницу уверенно строим.

Что ж, моя муза, за все анекдоты прощенья
Ждём твоего. Будь же с нами добра, как обычно,
Нас извини и ничтожных правителей наших,
И подожди - ты услышишь о нас ещё лично.

Мы отличимся. Историй наделаем новых.
Ну, не наделаем - в них попадём - это точно!
Время летит. Мы за ним улетаем куда-то
И пропадаем. Прости, это мы не нарочно...




               Эрато


Я признавался в любви слишком часто и пылко,
Слишком несносен бывал в проявленьи эмоций.
Молодость жарко при этом меня обнимала,
В ухо шептала слова  без учёта пропорций.

Музы, они ежедневно со мною общались,
Здесь, в самом узком, пожалуй, моём лабиринте -
В клетке из буден, из всех календарных прожилок,
Во временнОм напряжённо-отчаянном спринте.

Мне у Эрато просить ничего не придётся,
Всё получил я, сбылись и мечты, и надежды.
Мне бы взглянуть на неё и потом удалиться...
И помолчать, чтоб не выдать всю сущность невежды.

Мир очень хрупок, и часто словами бросаться -
Роскошь большая, ведь слово нередко как камень.
Маленькой трещины будет порою довольно,
Чтобы, к примеру, в признаньях утрачен был пламень.

Всё, что поэту средь ночи представиться может,
Он, бестолковый, наутро кому-то расскажет,
Он, по возможности, это посильно украсит,
Выдаст за личную драму. И раны покажет.

Надобность в этих признаньях ужасно ничтожна.
Нет ни любви, ни влеченья, ни похоти даже...
Просто не в силах поэт жить без этих признаний,
Просто процесс стихоплётства здесь жизненно важен.

Милая муза Эрато, тебе и не снились
Столь графоманские бредни под знаменем страсти!
Столько "любви" в одночасье, бурлящим потоком...
Столько лихих обещаний покоя и счастья...

Нет ли в хозяйстве твоём на короткое время
Точных весов, чтобы взвесить все рифмы на свете,
И отделить ложь от правды, любовь от иллюзий,
Сорные стебли от роз в запоздалом букете?

Дай мне, Эрато, сургуч - все уста запечатать,
Дай ме сундук необъятный - бумагу упрятать!
Высохший лист мне шуршаньем в любви признаётся...
Это так грустно... Но даже уже не заплакать.



   Перекур (письмо к музе)


Не жадничай, младая Муза,
Не презирай словесный труд.
Зачем изведанность конфуза
Ты мне возводишь в абсолют?

На поиски усталой фразы
Я отправляюсь всякий раз
Один. Ты, грешная, ни разу
В то время не казала глаз.

Я так люблю твоё дыханье,
Не будь со мною холодна,
Не прячь секреты мирозданья
В глубины неземного дна.

Твоих избранников шеренги
Недопустимо широки,
У них дрожащие коленки
В вопросах "сердца и руки".

Влюблённость Музы так капризна!
Поэт в отсутствие её
По складным строфам правит тризну,
Разрушив счастие своё.





             Талия


Всякую женщину с дрожью к себе прижимая,
Ты, мой приятель, рискуешь. Свободой, к тому же.
Это ирония - хочешь ты власти над нею,
Но непременно в рабы обращаешься тут же.

Муза комедии с именем очень забавным,
Светлой улыбкою, поступью лёгкой и взглядом,
Непринуждённо тебя в свои сети заманит,
Если захочет... Желание выглядит ядом.

Не прижимайся, приятель, ты к музе как в танце,
Не фантазируй напрасно, не строй ожиданий...
Муза есть муза, не ровня тебе, хоть ты тресни,
И панибратству подобному нет оправданий.

Да, это кажется шуткой, но слишком уж жуткой.
Хоть и комедия - сфера её, но, позвольте -
Что здесь смешного и разве веселью есть повод?
Это - комедия? Нас от такого увольте!

Это, представьте, комедия... Это не шутки!
Дико, приятель, но это совсем не веселье.
Это - другое, в себя нам вглядеться бы надо,
До остроты, немоты, до больного похмелья.

Там же, на дне, где кончаемся мы и, быть может,
Мы начинаемся, просто звучим по-другому,
Подлинный жанр расцветает, о подлинных людях,
Мы расцветаем с поклоном к иному былому.

Так, обнимая за талию музу-удачу,
Вспомни, приятель, волнения наши у входа.
Знали ли мы о размере сокровищ желанных?
Ведать не ведали. Вот Лабиринта свобода!





          Полигимния

Священные гимны не слишком просты в сочиненьи,
Увы, так уж вышло - не время. Такое не в моде.
А мода такая, что впору лишь выть, да погромче.
Кто мыслит иначе, обычно не слишком угоден.

Да - да, Полигимния, слов для тебя не найдётся,
Прощай и не думай, что музам распахнута вечность!
Живи в Лабиринте, на стенах пиши свои гимны,
Средь строк успевая рукой ощутить бесконечность...






          Урания

Звёзды нас дразнят. Своею свободой и волей,
Бархатным фоном контрастным и светом далёким...
И именами... Легендами, если хотите...
И заражают мечтой о полёте высоком.

Так век от века. В мечтах человек неизменен.
Может, пониже полёт его стал, стал бесстрастен...
Всё оттого, что в реальности многое может,
Многое может, но вряд ли от этого счастлив.

Голову вверх запрокинув, он взгляда не сводит
С россыпи звёздной на куполе этой Вселенной,
Он очень мал, но в мечтаньях - гигант из гигантов!
Выше и выше - к надежде своей сокровенной.

Что нам астрологи! Что нам мошенники неба!
Судьбы созвездий причудливы, но не настолько,
Чтобы свою позабыть и труды вдруг оставить
По созиданью себя из нелепых осколков.

Молча Урания слушает наши тревоги,
Муза от звёзд не ждала никогда откровений.
Нам до неё далеко. Мы же попросту люди,
Малые блики небесных иных отражений.

Светлой улыбкой богиня нас утром встречает,
Не оставляя вниманием нас и заботой,
Не прекращая нас к звёздам подталкивать нежно,
И не считая заботы такие работой.

Дай нам рассыпаться звёздною пылью в пейзаже!
Дай нам возможность к душе изнутри прикоснуться!
Нет больше горя, печали, тоски ожиданья,
Не позволяй нам, Урания, взять и проснуться!..   


 


          Мельпомена


Вот здесь всё в порядке, здесь рады нам, это не скроешь.
По части трагедий мы с музами спорить готовы!
Да что нам они, эти музы, мы даже с богами
Могли б обсудить всех трагедий известных основы.

А всё потому, что основы трагедий - мы сами!
Мы здесь не любители, мы у несчастий на службе,
По пояс в крови наши души - мы как-то привыкли,
Уже ощущение, что мы "не в службу, а в дружбу".

Привет, Мельпомена, давно ль ты сидела за партой?
Давно ли училась, взрослела и Музою стала?
Всё, что ты умеешь, уместно, пожалуй, на сцене...
Для жизни для нашей талантов твоих слишком мало.

Ну, максимум - в спину кинжал. Или яд на закате...
Всё скучно, банально, без выдумки. Без артистизма.
Вот ворох газет, почитай, что бедой мы считаем,
Себя превращая в условия для катаклизма.

Нам гибель привычна. Уже повседневное дело -
Война, катастрофы, болезни, вулканы и смерчи...
Здесь "жертва" - обычное слово. Не хуже всех прочих.
Светильники в моде у нас - поминальные свечи.

Всех пьес не сыграешь, хоть всё в этом мире - подмостки.
Трагедия - это для нас самый близкий из жанров.
Тебе, Мельпомена, поклон. И пора нам за дело -
Идём любоваться разгулом вселенских пожаров.

Ты с нами? Подумай. Не каждому это под силу.
Жестокость времён не щадит даже муз - мы-то знаем...
Ты, всё-таки, дама. Тебе будет лучше остаться,
А мы уже тени. Прощай, мы уже умираем...




         Эпилог

Вот и всё. Лабиринт нами пройден.
За плечами - вчерашние "мы",
Неудачников рыцарский орден,
Силуэты среди пустоты.

Мы в волненьях себя растеряли,
Расплескали, развеяли в дым,
Изнутри жизнь свою повидали
И признали процессом простым.

Мы о музах мечтали и знали,
Что зависим от них иногда,
Что мы многое слишком познали
И признали, что всё - ерунда,

По сравнению с праздничным часом
Торжества наших пауз и слов,
И пришёл он совсем не напрасно,
Пусть и в виде напрасных стихов.

Лабиринты внутри и снаружи,
Только музы, увы, далеки.
Лабиринт наших чувств им не нужен,
В нём ведь можно отведать тоски...

Тем не менее, музы все рядом,
Мы не видим, но чувствуем их.
И под вечно придирчивым взглядом
Мы живём в лабиритах своих.

Жизнь идёт. И звездой путеводной
Вдохновение путь наш хранит,
И душа лёгкой птицей свободной
Поперёк лабиринтов летит.