Моральные коллизии Геннадия Болотникова Часть 1

«Моральные коллизии Геннадия Болотникова» часть первая.
«Вступление».

Пять лет назад я приехал в Новосибирск, чтобы поступить в вуз. Мои шансы оценивали невысоко, и я многих удивил, легко сдав экзамены. Я не блистал особыми успехами в школе, не посещал подготовительных курсов, но мне попались легкие вопросы, справиться с которыми не составило труда.
Набрав немногим более необходимого количества баллов, я был принят на бюджетное отделение, в то время как многие мои сверстники с лучшими аттестатами раскрыли кошельки, чтобы учится платно.
Повезло мне и с жильем. Быть может кого-то и привлекает жизнь в общежитии, но у меня перспектива постоянного шума вызывала лишь раздражение. Снимать квартиру было весьма накладно, но дело было не только в этом. Я вырос в своем доме, где некогда было скучать, поэтому квартира ассоциировалась у меня с клеткой: нечем заняться, да еще и тесно. Кончилось тем, что родители сняли для меня небольшой домик. Избушка была очень убогой и плата за нее небольшой. Как только я устроился на работу, я стал платить за жилье сам. Наведя порядок и завезя топливо, я взялся за учебу. Нужно добавить, что поступил я на заочное отделение. Во-первых, там был самый низкий проходной балл, во-вторых, учебу можно было совмещать с работой, наконец, не нужно было каждый день ходить на занятия. Заочная форма все же имела определенные недостатки: «доходить» до всего нужно было самому, а большие интервалы между сессиями не способствовали закреплению знаний. К первой сессии я подошел с засчитанными письменными работами и неплохо выученным теоретическим материалом. Всю сессию я прошел без проблем и лишь на последнем экзамене сорвался. Пересдавать ходил целый месяц, истратил массу нервов и чуть не бросил учебу. К счастью, с четвертой попытки экзамен был сдан и я продолжил свой путь к диплому. Перед второй сессией в моей жизни произошли важные изменения. Хозяйка дома умерла, завещав его мне. При жизни я в меру сил помогал ей, и возможно это было последней благодарностью доброй старушки ко мне. По весне я получил водительские права, это обошлось дорого, зато теперь я мог обзавестись техникой. Шли годы. Я ремонтировал дом, сдавал сессии, без особых успехов, но и без долгов, купил «Москвич», затем «Жигули» первой модели. Благодаря графику работы сутки через двое для меня наступило безвременье. Мне казалось, что, несмотря на отдельные проблемы, я вполне благополучно устроился в жизни. Но в то время как мои ровесники находили хорошую работу, добивались положения в обществе, удачно женились, я по-прежнему работал сторожем, ездил на дрянном «жигуленке» и гонял тараканов в своем маленьком и старом доме, отремонтировать который у меня не было ни сил, ни средств.



«Мой брат Игорь».

Я лежал на диване и безо всякого смысла целился в муху на потолке из пневматического пистолета. И откуда она взялась посреди зимы? Другое дело тараканы, их у меня полно в любое время года. Но днем на открытом пространстве их не увидишь - боятся. Мой брат Игорь шелестел в углу газетами. Я считал Игоря весьма неординарным человеком, хотя окружающие придерживались на этот счет другого мнения. Между нами почти не возникало конфликтов, благодаря тому, что родители приучили его к к мысли, что младший всегда подчиняется старшему и следует за ним. Игорь, как и я студент-заочник, работает сторожем. Он высокий, подтянутый парень, с правильными чертами лица и черными волосами. Неизменно аккуратный, чисто выбритый, он хорошо выглядит даже в охранной форме. В отличие от меня следить за собой ему совсем не в тягость. Игоря часто называют красавчиком. Вот только голос у него тихий и монотонный, а взгляд почти всегда пустой. Мой брат неглуп. Он не паясничает, не лезет с советами, хотя посоветовать может, и очень дельно, неизменно серьезен и сдержан. Впрочем, девушки считают его скучным, холодным, и жадным. Последнее, впрочем – явная ложь. Досуг Игоря был на редкость однообразным: он либо спал, либо читал книги или газеты. В разговоре был крайне лаконичен, свои эмоции практически не проявлял.
- Что пишут? – окликнул я Игоря
- А…Ничего интересного, одни сплетни, – вяло отозвался он
- Про звезд?
- Да, хотя какие это звезды?! Так, светляки в траве,- непроницаемое лицо Игоря на мгновение ожило, он заерзал на стуле.
Разговор пресекся. Игорь убрал в газету и посмотрел в окно. Немного спустя, он встал со стула и пошел к печке. Подбросив дров, он спросил, когда мы поедем за углем. Я фыркнул. Запасая топливо, мы пожадничали, растратили большую часть средств на одежду, еду и запчасти для своих машин. У Игоря, кстати, тоже была машина - старый как мир «Москвич-408».Впрочем, ездили на своих авто мы нечасто из-за их сильной изношенности и недостатка топлива. В конечном итоге угля мы не купили вовсе, а дрова взяли сырые. Понятно, что от таких дров тепла не дождешься.
- А деньги? Где ж ты раньше был? Все ведь порастратили, а уголь дай-Боже стоит!
-Знаю,- ответил Игорь и сел рядом со мной - Так ведь не в кочегарке живем, кроме угля нужно есть, одеваться. Трудно все совместить.
- Все верно. А ведь охота как тому Одиссею: и сирен послушать и живым остаться. Поеду к Сашке, попрошу угля, – сказал я после некоторой паузы.





«На обочине жизни».

Сашка или Александр Корсаров был моим другом. В свое время он окончил командное речное училище и так зарекомендовал себя, что его на двадцать первом году жизни назначили капитаном небольшого судна. Но скоро начальство вдруг посчитало, что быть капитаном для молодого человека – слишком много. Сашу перевели механиком на другое судно. Капитан-пьяница загнал теплоход на мель. Его уволили, а за компанию и Александра. Обоих с «волчьими» билетами. Саша был просто разбит этим. За очень короткий срок он быстро деградировал: стал выпивать, неряшливо одеваться, часто и без повода материться, ища виновных в своих несчастиях. К тому же Саша был ужасным болтуном. Последнее время он работал сторожем и дворником в детском саду. Отец несколько лет назад погиб в аварии. Личная жизнь Александра не ладилась – кому нужен человек, который даже себя не может толком обеспечить, к тому же пьяница и матершинник. Сейчас Саша жил вдвоем с матерью. Их дом находился недалеко от центра города. Это был аккуратный бревенчатый дом на мощном фундаменте, с крышей, крытой листами нержавеющей стали. Возле дома стоял небольшой металлический гараж, за ним виднелся покосившийся сарай, чуть в стороне из снега торчал фундамент непостроенной бани. У забора были свалены в кучу шпалы и доски разной длины. Я поспешил в дом. Дверь была открыта, и я вошел без стука. В комнатах было светло, но пыльно. Мебель самая обычная. Стены пестрели фотографиями: люди в форме, группы солдат, военная техника и даже боевые корабли. Хозяин был дома, сидел за столом с гитарой в руках. По виду Александр был намного старше своего возраста. Лицом он был похож на прибалта. Одет неряшливо. Неопрятность подчеркивали очень высокий рост и худоба. На столе стояли бутылка с брагой и железная кружка. Очевидно, Сашка собирался выпить, но я помешал ему. Увидев меня, он отложил гитару и протянул мне руку.
- Как ты тихо подошел! Что нового?
-Нового? Пожалуй, ничего. У тебя уголь есть?
Корсаров задумался.
- Есть немного. Тебе насыпать?
- Ну, если не затруднит.
- Нисколько. Подъезжай завтра на машине, насыплю. – Александр потянулся к браге.
- Не пей! – одернул я его.
Бывший капитан сник.
- Как у тебя дела? Что с «волчьим»?
Саша отложил гитару и выругался.
- Хожу, да все бестолку! Хуже редьки горькой!
- Ты главное не отчаивайся.
Сашка промолчал. Чтобы отвлечь его от тягостных мыслей я взял с дивана газету и увидев какой-то тест, прочитал первый вопрос: Белый враг это…
Корсаров неожиданно оживился, глаза вспыхнули, он перебил меня:
«Белогвардеец, конечно! Контра недобитая!»
Саша разбушевался: выпил кружку браги и забегал по комнате, размахивая руками.
- Обыватели вонючие белых восхваляют, а у меня прадед красный командир, ненавижу белых!
- Как интересно! Расскажи подробнее!
Александра просьба обрадовала. Он одернул безрукавку, нервозность исчезла. Сев на стул он непривычно спокойным и хорошо поставленным голосом начал повествование:
- Я расскажу тебе все с начала. Слушай внимательно. Я не могу точно сказать, откуда прибыли мои предки. Очевидно из Западной Европы. Корсар, означает пират на службе у государства. Наверное, предки и были такими вот людьми. В Россию они приехали в семнадцатом веке, на службу к царю. Но служили плохо – перебежали к Стеньке Разину, а после его разгрома разбежались. Потом они появляются лишь при Петре, служили младшими офицерами и мелкими чиновниками. Когда началось восстание Пугачева, переметнулись к нему. Потом опять попрятались кто-куда. В турецкую войну вернулись на службу и уже служили безо всяких заморочек. Максим Корсаров с Наполеоном воевал, хотя лучше бы за Наполеона – прогресс был бы. А Кирилл, сын его был декабристом, его полиция пасла негласно. Он потом купцом стал, суконную фабрику открыл, разных вольнодумцев поддерживал. Вот.- Корсаров перевел дух и продолжил: «Иван Корсаров воевал в Севастополе, два креста у него. Потом он народовольцам помогал деньгами, сын его, Василий, мой прапрадед сам бомбы метал, его за это в Сибирь выслали. Он долго жил, даже в гражданку партизанил, хотя и старый был. А дальше, еще интересней! Прадед мой, Борис, родился за год до основания Новосибирска, когда подрос, работал в газете фотографом. Потом на войну пошел, командовал ротой, заработал три ордена. После революции в Красную армию пошел. У красных он полком командовал, воевал сперва на севере с интервентами, а потом на юге с Деникиным. Там дед хорошо научился с казаками управляться. Те же пехоту любили рубить, когда она убегает. Дед своих в каре поставил, это вроде квадрата, внутри только пусто, они штыки выставили, а дед на лошади в середине. Перед этим музей разорили, Борис кирасу, каску и саблю старинные раздобыл.
- А казаки?
- Поснимали их штыками с лошадей, а лошадей себе забрали. Деду, правда, чуть кишки не выпустили.
- Как это?
- Казак напал, через строй как-то пролез, контра. А дед саблей плохо владел, ну тот его и посек. Хорошо, кираса спасла.
- Да уж, казаки только так дрались!
Мы немного помолчали. «После войны дед в оппозицию стал, думал легче жить станет, свобода там, туда-сюда, а тут стали гайки закручивать. Ему хотели дивизию дать, не дали, а в двадцать пятом перевели в интендантство. Борис ещё с всякими там поэтами, театралами водился, многих лично знал. В Москве раз был на каком-то вечере, где эти господа собирались…
- Что за господа?
- Ну, поэты всякие, писатели. Богемщики, короче. Пили, ели, стихи читали, а дед возьми да ляпни: «Вот, - говорит, - недолго вам осталось жить при таком раскладе. Спорю, что из всей толпы через двадцать лет, почти все сгинут. А было дело в двадцать четвертом году.
- Какой проницательный был дед!
-Да, только ГПУ проницательней оказалось. Кто-то заложил деда, он четыре года в обозах сидел. В двадцать девятом добился отправки на восток, с китайцами воевал. После войны он опять полк принял. Ну, до тридцать седьмого без приключений жил.
А потом?
- В тридцать седьмом было дело Тухачевского. Ну, как водится – «не дадим житья» - по всему Союзу демонстрации, подписи, чтобы не дать житья. А дед возьми, да не подпишись.
- Тогда Троцкого еще ко всем шили, как дьявола в средние века.
- Да-да-да! Один иностранец сказал про те процессы «Троцкий в этих средневековых судилищах играет роль дьявола». Так вот, упекли деда. В Бутырке сидел. Думал – всё, а тут Ежова сняли, Берию поставили. Та ещё тварь была, но вначале кое-кого выпустил, среди них и Бориса!
-Ну?!
- Да, так и было. Дело-то к войне шло, деда в армию вернули, снова дали полк и отправили на границу. А когда война началась, Борис сразу показал, что воевать не разучился.
- А как именно?
- Его полк вырвался из окружения, попутно отбил колонну пленных, выбил немцев из какого-то городка. В другой городок вошли, а там воруют, наших советских бьет, бандеры всякие повылазили. Дед их зажал, всех мародёров, всех предателей, короче всех гнид согнал на площадь и из пулемёта зенитного посёк их.
- Сам?
- Может и сам. Я бы точно также поступил. Ну, мародёры еще, куда ни шло, а вот предатели? Ни в плен же их брать, в конце-то концов!
- Ну и правильно сделал, другим наука.
- А дальше вот что было. У деда людей тысячи две, одна пушка, огнемётный танк, десяток минометов, трофеев много разных от немцев. Подошли к реке, а там немцы идут. Дед внезапно напал, на мосту пару танков подожгли, затор, паника! А наши ещё минами их накрыли, из огнемётов поджарили! Корче целую дивизию немцев разогнали, трофеев набрали, пленных. И бегом на восток!
-Ему бы армию, а не полк!
-Под Москвой дед командовал стрелковой дивизией, стал генералом. Воевал отлично. В сорок втором его ранило бомбой, после этого он уже не воевал.
Саша помолчал и продолжил.
-Борис умер в сорок седьмом. Во сне. Даже не болел. У него было двое сыновей, в авиации служили. Старший, мой дед Семён сбил двадцать один самолёт, в конце войны командовал истребительным полком. Героя, правда так и не дали. После войны обоих турнули из армии за длинные языки. Младшего, правда, потом восстановили. Он в Корее воевал, двух американцев сбил. А мой батя ракетчиком был, майором. Его после перестройки выбросили из армии как собаку. А он ведь поначалу перестройку поддерживал. Помню, я ещё ногами под стол ходил, он всё песню слушал «Мы ждём перемен», а иногда и сам пел её.
Так вот, из армии выбросили его, работы нет, он стал кирпичи на долгостроях вырубать и продавать. И погиб он из-за этого кирпича. Ехал домой, багажник забил кирпичами, на подъёме заглох движок, отец скатываться стал и прямо под КАМАЗ. Разнесло в клочья и его и машину.
-Да-а, печально.
-И не говори, такая печаль…При Советах не так уж плохо жилось, не надо было так резко всё ломать. Мои жили нормально, работали в меру сил. Ни бичи, ни номенклатура. И вот нас растоптали…- голос Александра задрожал,- и меня растоптали, сволочи. А кто?- Корсаров затрясся от ненависти, глаза загорелись яркими огнями,- контрики паскудные, каких дед из пулемёта загасил, Повылазили, твари. Рассекают на иномарках, коттеджи грохают. А на таких как я тыкают – не умеете жить, сдохнете скоро. Только хрен им, а не пирожки! Посмотрим, еще, кто раньше сдохнет!
Эта речь прозвучала с обилием брани, таким озлобленным Сашу я никогда ее видел. В чём-то он прав. По чужой вине его выбросили на обочину жизни, а когда он попытался добиться справедливости - наткнулся на глумливые насмешки недалёких, но наделённых силой, богатством и властью людей.
Мне стало искренне жаль Александра.






«На острие ножа».

Возвращался домой уже затемно. Игорь должен был сегодня идти на дежурство, поэтому я не спешил. Шёл в основном дворами, где была непроглядная тьма. Людей почти не было, но я почти не обращал на это внимания. Сталкиваться с преступниками и даже просто шпаной мне практически не приходилось, хотя жил я далеко не в самом благополучном районе. Возможно, это и ослабило мою бдительность.
Впереди возник парень с сигаретой в зубах. Ничего угрожающего в его виде не было.
-Огоньку не найдётся? – спросил он
- Да, конечно, – я достал зажигалку и хотел протянуть, но тут кто-то прыгнул мне на спину. Я отчаянно отбивался, но скоро оказался на снегу. Удары сыпались градом, вперемешку с матерной руганью. Не в силах встать я лишь тяжело ворочался. Скоро всё было кончено. Один налётчик расстегнул на мне куртку и завладел моим телефоном и мелочью, приготовленной на проезд. Кобура с пневматическим пистолетом съехала на спину, и оружие осталось при мне. Пнув меня пару, раз напоследок, нападавшие медленно пошли восвояси, упиваясь своей безнаказанностью. Я медленно повернулся на бок и достал пистолет.
Услышав щелчок предохранителя, парни обернулись, один быстро сунул руку в карман, но я опередил его. Несколько хлопков разорвали воздух. Вооружённый противник схватился за голову, его подельник со всех ног рванул прочь. Ещё немного и он уйдёт, но тут во двор въехал патрульный УАЗ, ослепив беглеца ярким светом фар. Преступник заюлил на месте и не придумал ничего лучше, как забежать в подъезд, не забыв закрыться.
Из машины торопливо выскочили двое милиционеров. Оба показались мне знакомыми. Когда они подошли ближе я узнал их: мой друг лейтенант Тимофей Арбатский и его напарник сержант Утин.
- Вовремя мы!- сказал Арбатский, подавая мне руку и помогая встать на ноги.
- Как раз вовремя, Тимофей.
Утин, надев на раненого налётчика наручники, также поздоровался и встал чуть сзади Тимофея.
Вид лейтенанта Арбатского был весьма примечательным. Сравнительно невысокий, худощавый, лицо немного вытянутое, густые усы подковкой, задумчивые голубые глаза. Из-под шапки выбиваются русые волосы. Чем-то он напоминает лирического героя. Но на груди у него автомат, на ремне наручники и рация. Для патрульного он выглядит необычно, впрочем, здесь нет ничего удивительного, в своё время Тимофей окончил тот же университет, где сейчас учусь я и должен быть отнюдь не тем, кем он является сейчас.
Несмотря на темноту, собрались зеваки. Арбатский смотрел на них с неприкрытым выражением превосходства. Одной рукой он придерживал автомат, другой поправлял выбившиеся из-под шапки волосы. Утин стоял, нахохлившись, его взгляд тревожно скользил по зевакам и задержанному.
- Ну и что вы столпились? – с иронией спросил Тимофей, - хотите что-то сказать?
Зеваки молчали.
- Вот вам пример как не надо себя вести. Был парень свободен, а теперь будет штаны протирать. И долго.
- Отмажут…- бросил кто-то.
- Да?!- Арбатский повернул голову, насмешливо посмотрев на говорившего,- вряд ли, а если на этот раз отмажут, он другой раз попадется. И посмотрят тогда на это совсем по-другому. Ладно, отдыхайте!
Тимофей указал мне на машину, куда Утин усаживал налётчика. Словно угадывая мои мысли, лейтенант сказал: «Второй сам придёт. От страха. А этот долго свободы не увидит. Я обещаю».



«Остался один».

Целую неделю я залечивал раны. Синяки постепенно сходили. Чтобы их скрыть я перестал бриться, покрывшись густой щетиной, которая больше напоминала небольшую бороду.
Как-то раз около полудня я сидел на диване с проектом дипломной работы и ящиком чёрных сухарей. Работой меня снабдил Тимофей Арбатский. Он и раньше передавал мне и Игорю подобные вещи, поэтому с письменными работами проблем у нас не возникало. Под сухари процесс учебы шёл еще лучше. Сквозь хруст я услышал звонок. Выглянул в окно и увидел возле забора Игоря с незнакомой мне девушкой. Нужно было идти открывать и меня это совсем не радовало. Мой вид был, мягко говоря, непрезентабельный: небритый, в мятой рубахе, жилетке (она же подкладка куртки), в широких штанах с лямками, в чунях. Я поспешил к двери.
Вообще-то Игорь мало общался с девушками , но иногда все же приводил их домой. Это не слишком радовало меня, но я терпел.
Ворча, накинул куртку и пошел открывать калитку. Думал, посижу, поучу, а тут такое дело.
Недовольство еще больше усилилось, когда я увидел новую знакомую Игоря поближе. Внешность девушки была весьма заурядна: она была заметно ниже нас с Игорем, вздернутый нос, большие серые глаза навыкат, светлые волнистые волосы, джинсы в обтяжку, короткая куртка.
«Какого чёрта, он её притащил?!- мрачно подумал я, - Что мог найти Игорь в этой петеушной красотке?!
Я рывком открыл калитку. Игорь стоял с безразличным видом.
- День добрый! Проходите в дом. – отрывисто сказал я.
- Я Таня. – низким, почти пропитым голосом представилась девушка.
- Геннадий.
Дома я пригласил гостью к столу. Игорь больше молчал и разговор в основном поддерживал я. Таню как я заметил, увлекали лишь развлечения: кино, боулинг, ночные клубы, а то и просто гулянки. Мне было неприятно и трудно говорить на эти темы, ведь я не увлекался этим. К счастью, моя цепкая память сохраняла все когда-то услышанное и хоть кое-как я вел разговор. К счастью девушке скоро захотелось в туалет, и я смог немного передохнуть.
- Зачем ты её привел? Она же, как кукла резиновая, только ногами ходит! И меня не предупредил – смотри в каком я виде.
- Извини. Дело в том, что она зовёт меня к себе жить.- бесстрастно заметил Игорь.
- Ничего себе! Неужели никого лучше не нашел?
- На безрыбье и рак рыба. Зовет – почему бы не пойти. Уйти никогда не поздно.
- Она с тебя последнюю рубашку спустит на свой боулинг!
- Поживем – увидим.
На том и порешили.
Итак, я остался один. Ощущения самые нехорошие. По отношению к Игорю я был скорее не братом, а отцом: часто вмешивался в его дела, мелочно поучал и опекал. Вот он и решил пожить самостоятельно.
Плохо одному! Свою личную жизнь я так и не смог наладить, хотя и пытался это сделать несколько раз.
Остаётся надеяться, что все впереди.



«Мой друг Иван».

В выходной я решил навестить своего давнего друга Ивана. Он жил на окраине города, далеко от меня, поэтому я поехал на машине.
Езда не приносила удовольствия, машина была старая, «довести» ее не хватало средств. Ездить приходилось очень осторожно, чтобы подольше не лезть в осмотровую яму.
Из глушителя постоянно раздавались «выстрелы», рычаг коробки передач «плавал», частые светофоры на пути лишь добавляли мне головной боли. Я все же добрался до Ивана, но возле самого его дома двигатель безнадежно заглох. Я оставил машину и пошел пешком.
Дом Ивана напоминал старинный броненосец. Обшитый плоским шифером сверху донизу словно броней, с окнами из цельных листов стекла, с трубой желтого цвета с черным пояском, он резко выделялся на фоне пестрых и неухоженных соседних домов. Казалось вот-вот из окон-портов выдвинутся пушки, на антенне-мачте взовьется флаг и выпустив столб дыма дом-броненосец двинется вперед. Надворные постройки, крепкие и аккуратные, были выкрашены серовато-стальной краской, двери были синего цвета.
По стуку лопаты я определил, что хозяин набирает в сарае уголь и поспешил туда. Навстречу вышел Иван с ведром угля.
По виду, Ивану было лет двадцать пять. Он был среднего роста, худощав и жилист. Чертами лица он напоминал индейца из фильмов, но из-за усов и бороды больше походил на арабского террориста. Этому способствовали хорошо подогнанный камуфляжный костюм, черная шапочка и особенно характерная полуулыбка. Наконец взгляд Ивана был проницательным, но не тяжелым.
Он крепко пожал мне руку, слегка улыбнулся.
- Как доехал, Гена?
- Да как сказать… Машина сломалась, оставил её на улице.
- Движок?
- Да. Совсем зачах.
- Пойдем, прикатим.
Моя «копейка» стояла метрах в двадцати от дома Ивана. Нам пришлось немало попотеть, толкая её во двор. Иван держался бодро, все время подбадривал меня. «Я её так обработаю, что летать будет!», - кряхтя, произнес он, напрягая все силы, - «Как мой «истребитель»! Истребителем он называл свой «Запорожец». Над машиной смеялись окружающие, но когда Иван разгонял его за сто двадцать километров в час, они невольно замолкали. Маленький, стального цвета, с тонированными стеклами и массой неожиданных приспособлений, вроде приборов дымопуска и неизвестно чего ещё он вполне оправдывал свое прозвище.
Наконец, моя машина, стояла во дворе. Мы пошли в дом. В кухне и единственной комнате царил образцовый порядок. Стены оклеены светло-зелеными обоями с листочками. Мебель не новая, но в хорошем состоянии. На стенах, в подставках множество комнатных растений и цветов в аккуратных горшочках. А у меня дома всего лишь один кактус в консервной банке. Надо бы его пересадить.
На полках множество книг и дисков самой разнообразной тематики. Некоторые, как я заметил, на иностранных языках.
Мы сели на диван в кухне.
- Как живешь, что нового? – спросил Иван.
Я рассказал о своем недавнем «приключении», стараясь говорить сдержанно, без комментариев. Иван слушал внимательно, не перебивал. Когда я закончил он попросил подробнее описать налетчиков.
- Другой раз действуй активней, не ввязывайся в борьбу, больше кулаками действуй. И самое главное не давай им опомнится, чтобы не достали оружие. Кстати, что у них было?
- Я даже не знаю. Только другого раза не надо, с меня и этого хватило!
Иван провел рукой по бороде.
- В жизни всякое бывает.… Сам знаешь. Ты не трогаешь, тебя тронут. Твари у нас хватает.
- Это точно, как собак небитых.
- Что я могу тебе сказать? Тренируйся и ничего не бойся. Давай-ка кстати, поборемся!
Бороться мне не хотелось, хотя раньше я очень любил это дело. Иван был очень сильным противником, и я заранее чувствовал, что проиграю. Впрочем, говорить об этом постеснялся. Мы отодвинули стол и опустились на колени. «Кто кого зажмет – тот и выиграл» - сказал Иван, кладя мне руки на плечи. Я кивнул. Боролись мы довольно долго. Вначале я опрокинул Ивана, так как он был легче меня, и прижал к полу, но затем он вывернулся и сбросил меня с себя. После некоторой возни я сам оказался внизу и поспешил признать поражение.
- Спешишь, ты бы еще мог победить. Ты хорошо борешься! – отметил Иван, поднимаясь с пола.
- Вряд ли.
- Серьезно мог! Ладно, давай поедим, у меня борщ есть свежий.
Я не стал отказываться. Иван хорошо готовил, а я был голоден. Мы сели за стол и стали обедать.
- Гена, как родители, что у Игоря нового?
Ничего нового не было ни у родителей, ни у брата. Я решил выяснить отношение Ивана к недавнему отъезду Игоря.
- Все в порядке, Ваня. Игорь с недавнего времени занят.
- Да?!- Иван отложил ложку и с некоторой иронией спросил, - чем же он так занят?
- Спроси – кем.
- Вот оно что. И кто же это?
Я хотел ответить, но подавился куском мяса, ответил сбивчиво, сильно кашляя.
- Дура петеушная. Ни туда, ни сюда. Но ведь на безрыбье и рак рыба.
- Это очень плохо. Зачем же самому себе проблемы создавать?! Ну а ты?
- Я пока один.
- Одному плохо.
- Плохо. А с такой, как у Игоря еще хуже. Найти трудно, да и затратно.
- Все ясно, - посмеялся Иван, - знакомься по переписке, меньше тратиться придется.
- Не верю я в это.
- Как знаешь. Я так знакомился и удачно.
- А что же тогда ты один?
- Всему свое время, торопится не стоит. Жизнь ведь короткая, заново не начнешь.
Через некоторое время я засобирался домой. Иван вызвался отвезти меня.
«Запор» легко тронулся с места. Из динамиков раздалась песня «Мы ждем перемен». Меня удивила непривычная плавность хода и отличная работа двигателя. Характерного треска почти не было слышно. Выйдя на хорошую дорогу, Иван разогнал машину до восьмидесяти километров в час. Вот и скажи, что «Запорожец» не машина. Управлял Иван очень умело, но с большой долей риска. «Истребитель» то и дело обгонял другие машины, иногда казалось, что не избежать столкновения, но этого не происходило. Я был непривычен к такой езде и Иван это заметил.
- Спокойно, Гена, - подбодрил он, - машина надёжная, а я трезвый.
- А пьяный ездил?
- Было раз – с сожалением ответил Иван, - выпил два стакана вина и поехал. И не пьяный, а управляю, будто через силу. Оставил машину на первой же стоянке и поехал на автобусе. С тех пор за руль только трезвым сажусь. Да и так не напиваюсь.
- Совсем не пьешь?
Иван заметно сбросил скорость и ответил.
- Бывает иногда после работы выпью стакан вина, но не более. И сразу домой. А многие у нас на заводе после смены так напиваются, что и идти не могут. Я пьяных не люблю, у меня мать раньше пила. Приду вечером, а она уже пузыри пускает. Заберу бутылку, а она снова достает.
- И теперь пьет?
- Вылечил. Когда первый раз с вахты вернулся, уложил ее в больницу, теперь все хорошо.
- Не хочешь снова на вахту?
- Не хочу. Это пройденный этап. Выучится мне надо, а что это за дело – курсы?! С такой работой здоровья надолго не хватит.
- Когда думаешь учиться?
- Не знаю пока. Лет до тридцати надо бы, а иначе я долго не продержусь.
Слова Ивана удивили меня. Вроде бы есть у человека профессия, стабильный доход. Кажется – живи и радуйся, сколько людей вокруг так и делают, а он стремится к большему. Впрочем, причина ясна – это вся жизнь моего друга. Иван не любил много рассказывать о своей жизни, но из его отдельных реплик и описанных им случаев я смог выстроить биографию этого неординарного человека.
Иван родился на самом западе Сибири. Его родители были вполне обыкновенными людьми среднего достатка. Детство Ивана прошло неярко, без особых радостей и печалей. Учился он хорошо, был достаточно активен, занимался спортом. Шли годы, Иван учился, вёл здоровый образ жизни, не имел проблем с окружающими и милицией. У него были продуманные планы на будущее, которое казалось безоблачным, но внезапно всё изменилось. Незадолго до окончания школы родители Ивана разошлись, отец уехал в Новосибирск, мать начала пить. Казалось, жизнь парня должна была сломаться, но этого не произошло. Иван окончил школу, мать продала квартиру, и они также уехали в Новосибирск. Купили квартиру на окраине, затем маленький дом. Ивану хотелось поступить в ВУЗ, но вместо этого пришлось думать о хлебе насущном. Иван поступил на курсы сварщиков, чтобы поскорее получить профессию и работать. В армию идти не хотелось, «откосил», остался дома. После курсов стал работать вахтовым методом на севере. Об этом периоде Иван вспоминал особенно неохотно. Вахтовики, люди во многом непорядочные, крайне раздражали его, хотя он старался этого не показывать. Иван хорошо работал, не пил и не гулял, заработав деньги, вылечил мать, подремонтировал квартиру, купил некоторые вещи. Вскоре он перешёл работать на завод. Как видно он не хочет останавливаться на достигнутом, постоянно совершенствует себя морально и физически. Это очень похвально. Пора бы и мне заняться собой.



«Немного философии»

Время тянулось как-то медленно. Я привел себя в порядок, сбрил бороду, стал одеваться аккуратнее даже дома. Понемногу готовился к защите дипломной работы, которая наконец-то была мною закончена.
Когда растает снег нужно заняться ремонтом дома. Внутри он уже проведен, а снаружи ещё крепкая изба выглядит жалкой хибарой. Рубероид, которым кода-то обшили стены, почернел от времени и прорвался во многих местах, крыша могла протечь при первом же сильном дожде. Однако осуществить ремонт будет непросто: доходы оставляют желать лучшего, Игорь живёт отдельно, а у родителей хватает своих проблем. Что же делать?
В дверь энергично постучали. Я сорвался с места, скинул крючок и отворил дверь. На пороге стоял мой отец.
- Спал, что ли, Гена?
- С чего вдруг?
- Звонил минут пять, ты не выходишь.
- Извини, наверное, звонок сломался.
- Ладно, всё это мелочи. Как ты тут?
У отца, человека почти во всем положительного, была довольно неприятная привычка «застревать» в дверях, разговаривать, стоя на пороге, не входя в помещение.
-Пап, ты заходи, не стой в дверях.
Отец вошёл в дом, снял куртку и ботинки, сел на диван.
- Диван бы новый тебе купить, продавился весь,- заметил он, ощупывая мой старый, продавленный диван, оставшийся от прежней хозяйки.
- Денег нет, батя. Да ладно – я и на таком посплю. Лучше расскажи как у вас дела?
- Живём с матерью как в Польше. У кого денег больше – тот и пан.
- Ну, у иных панов, вообще денег не было. Главное – чтобы сабля была, а остальное приложится.
- Все верно, - согласился отец. Он достал две кружки, включил чайник, снял пиджак и повесил его на спинку стула. Затем повернулся ко мне.
- Тебе известно, что есть схема человеческих потребностей в виде треугольника? Внизу физиологические потребности, выше потребности безопасности, а вверху духовные потребности, потребности самореализации.
- Да, помню. На юридической психологии изучали.
- Так вот я не зря сказал, что у кого денег больше тот и пан. Пока в кармане пусто, все мысли будут корыстными, даже если не отдаёшь себе отчёт в этом. И очень трудно в таких условиях развиваться духовно.
- Трудно, но всё же можно.
- Ну, хорошо, если можно.
Я разлил по кружкам кипяток, положил чайные пакетики. Немного выждав, мы стали пить чай.
- Вообще много философствовать не стоит. Философ один, древнегреческий о бытии думал. Шёл так раз, на небо таращился и попал в колодец. Хорошо – живой остался. Так-то, Гена, - отец посмеялся, а потом вдруг спросил: «А где Игорь?»
- А-а, сошелся с какой-то петеушной курицей и живет с ней.
- А что никого лучше не нашел?
- Бог его знает. - я пожал плечами.
- Ты передай ему, чтобы он поаккуратнее был. Алименты не шутка.
- С Игорем такая шутка не пройдет, он не такой.
- Будем надеяться,- отец потянулся, - ладно, поеду, день-то рабочий.
- Посидел бы ещё.
- Нет, Гена, - сказал отец, одеваясь, - сейчас посидишь, а потом можно весь год сидеть. Ну, удачи!
Отец пожал мне руку и вышел. Его общество всегда было приятным. Он не «тыкал» меня за промахи не давал категорических указаний и в то же время держал себя очень корректно – я никогда не слышал от него ругани и пошлых разговоров. Убедительно и ярко отец описывал те или иные явления жизни, а я сам делал выводы, как стоит поступать, а как нет.


«Неприятная история»

С некоторых пор, кроме сторожбы я стал практиковать дополнительные заработки. Занимался в основном ремонтом помещений, а также установкой простейших электроприборов. Это не доставляло мне никакого удовольствия, но хроническое безденежье, вынуждало меня заниматься нелюбимой работой.
Сегодня я отправился на заработки – подвернулся заказ на небольшой ремонт. Клиенты не вызывали доверия. Хозяин, богемного вида парень с туловищем тюленя, с порога начал рассказывать о том, как им с женой хочется жить в уютной, ухоженной квартире. Жена была здесь же и поглядывала на меня оценивающим взглядом. Это мне крайне не понравилось. Не понравился и её вид. На ней был коротенький халатик на молнии, какие носят в общежитиях и мягкие тапки в форме собак. И без того редкие волосы были гладко «прилизаны», из-за чего лицо с мелкими чертами казалось и вовсе кукольным.
«И почему здоровые мужики выбирают себе таких кнопок?! Я бы даже близко к такой не подошел, если искать так нормального роста и веса.» - подумал я..
Слушать пожелания пришлось довольно долго, а работы предстояло в общем-то немного - установить несколько розеток и выключатель, а также повесить люстру. Меня очень удивила такая беспомощность клиентов. За такую мелочь платят немалые деньги. Наверное, они легко им достаются. Не переставая удивляться, я приступил к работе.
Неожиданно, я задумался над своим положением: «Пора бы мне работать по профессии, сколько можно ходить по чужим квартирам и наблюдать беспечную жизнь. Хотя, стоп! Я ведь тоже не вкалываю и в общем-то не бедствую. Почему я злюсь на людей? Наверное, потому, что я неудачник, давно сижу на мели. Такие люди как я как правило, становятся движущей силой всех революций и гражданских войн. Эти люди как дрова – сколько бы их не было все равно сгорают и всё возвращается к прежнему, только под новой вывеской и приспособленному к новым реалиям. Взять к примеру Октябрьскую революцию. Вначале отбросили все атрибуты старого мира. Надолго ли? Лет на десять, может чуть больше. А потом всё стало возрождаться: от погон до имперских амбиций. Также и после распада Союза. Где они, диссиденты, которые хаяли все и вся, прославляли западный образ жизни? В лучшем случае в тени. Все чаще слышно, причём от сильных мира сего, что при Советах не так уж и плохо жилось и не грех бы кое-что сохранить, а то и возродить. Одним словом, вид меняется, суть остается.
Подобные мысли возникали у меня регулярно и говорить на такие темы я мог часами.
Когда я полез устанавливать люстру, вошёл хозяин. Он куда-то спешил, не дожидаясь окончания работы, дал мне расчет и ушел. Куда это он?
День клонился к вечеру, закончив работу, я включил свет и сел на пол, передохнуть. Столов и стульев в комнате не было, на полу лежали какие-то круглые подушки и некое подобие стола на очень низких ножках. Жена хозяина, судя по шуму, находилась в ванной. Я решил дождаться её, чтобы она закрыла за мной дверь. Я зевнул.… Сейчас пойду в магазин куплю колбасы, сыра, хорошего чая, конфет, куплю у китайцев на базаре носки, майку, трусы. Чего бы еще взять?
«Эй, парень, иди сюда!» - мои мысли оборвал голос хозяйки. Я оглянулся, но не увидел её. Поднявшись на ноги, я пошёл к ванной. Может, что-то случилось.
- Что-то случилось?- спросил я через дверь.
- Зайди, не бойся. – раздалось в ответ
Я осторожно вошёл в ванную. Хозяйка сидела в заполненной пеной ванне,
- Что?
- Все закончил? – каким-то слащавым голосом спросила девушка.
- Да, все работает.
- Потри мне спинку!
- Ну, уж нет! Может сразу в ванну прыгнуть?!- я попятился.
- Прыгай! – девушка схватила меня за спецовку и потянула на себя. От неожиданности я потерял равновесие и с шумом упал в воду. Пена попала в рот и глаза, да ещё и хозяйка вцепилась в меня как клещ. Кое-как перевалившись через бортик, я бросился бежать без оглядки. Спуск с четвертого этажа прошел на одном дыхании. Мотор Игорева «Москвича» взревел на весь двор. Разворачиваясь, я снес мусорный бак и поехал домой.


«Рога и не только»

Трясясь от холода в старой машине, я думал: «Чему же учили и что говорили этой «кукле», что она вытворила со мной такой «номер»? Вероятно, она привыкла получать удовольствие в любых условиях и любой ценой. В её бредовых фантазиях мне, наверное, отводилась немалая роль. Но я оказался выше её по развитию и не оценил оказанного внимания. Хорошо хоть деньги успел получить. Они промокли, но это неважно.
Со мной поравнялась тёмно-зеленая «десятка», водитель дал короткий гудок, и машина обогнала меня. Я добавил ходу, стараясь не отставать. Через несколько кварталов «десятка» свернула во двор. Я поспешил следом. Торопясь, я очень грубо припарковался. «Москвич» влез передними колесами на паребрик.
Из «десятки» вышел красивый, хорошо одетый мужчина, лет тридцати и направился ко мне. Приветливо улыбаюсь, он протянул мне руку и тут же покачал головой. Вид у меня был как у рыцаря после тяжелого боя. Куртку я снял, чтобы не намочить. Брюки и спецовка затвердели от холода и хрустели при каждом движении, но все-таки я не подавал виду и держался бодро.
- Пойдем скорее в дом, переоденешься!- Борис Рощин, бывший военный, а теперь чиновник районной администрации, смотрел на меня с сочувствием..
Уже в лифте он спросил о произошедшем. Услышав ответ, поморщился.
- Тебе это знакомо? – спросил я.
- Знакомо. Авангард нашего общества. Как гусары в том анекдоте: и так и этак и вот так, а все мало и хочется новизны. Богемщики, одним словом.
В квартире я с шумом стал стаскивать с себя одежду. Из комнаты вышла жена Бориса Лера. Если Борис был аккуратен, подтянут и сдержан, то о ней такого сказать было нельзя. Она была красива, но эта красота была какой-то вульгарной, так выглядят петеушницы и продавщицы на рынках. Характер у нее был соответствующий.
- Что это с тобой? Иван Купала среди зимы? – Лера похлопала по моей рубашке, и еле сдерживая смех, потрясла меня.
- Не смешно. – холодно заметил Борис и обратился ко мне, - Иди в ванную, погрейся. Я не стал спорить, полез в в ванну. Через некоторое время, Борис принес мне чистую одежду. Согревшись, я переоделся и прошел на кухню. Борис сидел за столом и пил чай из большой фарфоровой кружки. Придя домой, он не переоделся, снял лишь пиджак. В кухне был образцовый порядок, но наведен он был явно мужскими руками. Поверхности стола и гарнитура были пусты, никаких безделушек, приятных женскому глазу, не было.
Казалось, что это не жилое помещение, а рубка боевого корабля или что-то в этом роде. Все было идеально ровно, гладко и чисто.
Рощин налил мне чай, достал вазочку с конфетами, хотел что-то сказать, но вдруг насторожился. Его лицо, обычно приветливое и открытое, скривилось, словно от боли. Борис быстро справился с собой и повернулся в сторону коридора. В дверном проеме, картинно опершись на косяки, стояла Лера и делала вид, что пытается войти, но не может. Борис выжидательно смотрел на нее и молчал.
Видя, что он не реагирует, Лера начала действовать активней.
- Ну и что ты уставился? Помог бы зайти! Из-за тебя ведь застряла.
Я понял, что сейчас грянет скандал. Терпеть их не мог! Но видимо придется.
Бори втянул жену в кухню.
- Давай потом поговорим! Пойди пока журнал посмотри или музыку послушай… - спокойным, но немного дребезжащим голосом начал Борис.
- Не дождешься, альфонс! Полистать журнал я всегда успею. Лучше расскажи нам о своих похождениях. Пусть Гена тоже знает! – злорадно и громко ответила Лера.
- О чем ты? – голос Бориса твердый. Это не вопрос, а упрек.
Лера хищно взглянула сперва на Бориса, потом на меня. Несколько секунд мы молчали, будто испытывая друг друга. Я, очевидно, не выдержал испытания. Лера усмехнулась, затем вдруг подошла ко мне и села на колени, слегка приобняв. Я от неожиданности сжался и заерзал на табуретке. Борис едва заметно подмигнул мне, дескать, все нормально.
- Так о чем ты хотела поговорить?
- О чем?! О рогах!
- Я уже привык, тут и говорить не о чем.
- Привык наставлять? Я знаю. И что делать будем?
- Наставь в ответ. – улыбнулся Борис. У него все-таки отменная выдержка.
- А еще что скажешь?
- А что тебя интересует?
Я вновь завозился на табуретке, разминая затекшие ноги.
- А ты что сжался? – Лера со слащавой улыбочкой повернулась ко мне, - Сколько у тебя девушек было?
- Две штуки.
Лера громко рассмеялась.
- Скажи еще два экземпляра. Оно и видно. Поучись у Альфонса, у него счет на сотни пошел.
- Почему ты зовешь Бориса альфонсом?- спросил я.
- Живет в моей квартире, как его еще называть?!
- В квартире – да, но ведь на шее не сидит, работает. И содержит тебя.
- Ну, так и должно быть!- довольно заметила Лера.
Борис с трудом сдержался от смеха.
- Иди, не умничай. Рога какие-то придумала. Тебя слушать - не одну Америку откроешь,- резко выдал «Альфонс», обхватив голову руками.
Лера хотела возразить, но Борис тотчас одернул ее: «Хватит! Иди, займись чем-нибудь. Потом поговорим».
Фыркнув, Лера ушла с кухни. Я озадаченно посмотрел на Бориса. Развязка была совершенно неожиданной.
- На публику любит работать, а ты ее своим вопросом с мысли сбил. – пояснил Борис.
- Как ты с ней живешь? Это жуть какая-то!
Борис лишь головой покачал.
- Нет, это не жуть. Так, по настроению, а в целом все неплохо. Из того, что было это самое лучшее.
- Как это? – не понял я.
- А вот так, - Борис придвинулся ко мне, - я первый раз женился еще во время учебы. Год прожили и разбежались. Второй раз, когда в армии служил. Я же в армии служил, вначале взводным, потом ротным. Под конец был заместителем комбата. Не лучший период в жизни. Жил в военном городке.
Женился во второй раз, она тоже была военнослужащая. С виду красивая, но совершенно безмозглая. Выпить, поболтать, погулять она была сильна. Ничем больше не интересовалась. Правда, еще какие-то стихи писала, но очень низкопробные. Даже стыдно, что такое ничтожество, говорит о чем-то возвышенном. Намучился я с ней.… В конце концов, выгнал, - пальцы Бориса сжались в кулак, лицо выразило холодную злобу, - все-таки в армии столько всякой мрази, которая только деньги гребет и штаны протирает по кабинетам. После этого я твердо решил уйти из армии, хотя меня упрашивали остаться. Когда я вернулся домой, то устроился в строительную компанию. Шеф меня заметил. Так получилось, что я сошелся с его дочерью. Фактически, нас свели, иначе это просто не назовешь. Я к ней ничего не испытывал и она ко мне тоже. Материально мы, конечно, жил хорошо: тесть квартиру купил, мебель дорогую. У меня «Мерседес» был.
- Какой? – поинтересовался я.
- Двухсотый. Отличная машина, очень надежная, мощная. Но это мало, что меняло. Первый раз мы поехали в Турцию отдыхать. Я ходил смотреть старинные здания, мне все было интересно: необычная природа, другая страна, люди.… А жена только на пляже лежала и в клубы ходила. Может и изменяла мне. Потом мы ездили в Европу. Столько всего интересного! Даже не понимаю, как к этому можно быть равнодушным!?
- И чем все кончилось?
- Кончилось как в плохом анекдоте. Приезжаю из командировки, соседи говорят, что жена сбежала на север с неким нефтяником. Странно, не правда ли? Тесть приехал, устроил скандал. Хотел драться, но я его скрутил. Он меня уволил, отнял квартиру. Машину и вещи, правда, оставил. Я вернулся в родительский дом, через какое-то время устроился в районную администрацию.
- А Лера?
- Ее я знал еще до этого. Меня очень смущает, что нет своего жилья, даже комнаты, а приобрести пока не могу. Вот и приходится «альфонсировать», как Лера выражается. Впрочем, это не самое главное.
- Как твоя карьера?
- Здесь все благополучно. Может, через пару лет стану главой района.
- Много соперников?
- Хватает. Но я так просто не уступлю. Для меня это дело принципа, – в глазах Бориса Рощина загорелся хищный огонек. Я понял, что он добьется своего.


«Дома и на работе»

Вернувшись, домой я сразу лег спать. В доме было холодно, дров катастрофически не хватало. Как получу зарплату непременно куплю машину дров. Пока же я укутался одеялами и уснул. Проснулся я уже на следующий день, разбуженный чьими-то голосами. Прислушавшись, я понял, что на кухне находятся три человека - Игорь, Саша и его мать, Тамара Петровна. В печке трещали дрова – Игорь спалил последнее топливо, чтобы гости не замерзли. Не вылазя из-под одеяла, я прислушался к разговору. Голос Саши был резкий, отрывистый как лай голодной бездомной собаки, у Игоря как всегда тихий и монотонный, наконец, у Тамары Петровны глухой и вкрадчивый.
- Так вот, - сказал Александр, видимо обращаясь к Игорю, - Ванька бабу себе нашел, мать ее видела. Расскажи-ка, мам, подробнее!
- Ну, слушай, сынок. Я, Игорь, попытаюсь рассказывать так, как Сашка привык говорить.- Тамара Петровна на миг замолчала, а затем продолжила голосом базарной торговки, - бабенка тебе бы понравилась, молодая, здоровая, язык хорошо подвешен, умная и безо всякой сентиментальности, работает на хлебозаводе. А главное не курит и не гуляет, почти не пьет, может правда, матом обложить, как мне кажется.
- Да ну?! Это должно быть хорошая баба! – с явным восторгам отозвался Саша, - Повезло Ваньке. Где же себе такую найти, семь чертей в зубы!
- Дурак ты, сынок пока ты будешь девушек бабами называть и пить ничего в твоей жизни не изменится.
- А как ее звать, какая она по характеру? – подал голос Игорь.
- Ее звать Жанна, по характеру она довольно активная, как мне показалось – довольно резкая, но умеет держать себя в руках. Особых увлечений и целей у ней в жизни нет, день прошел и ладно. А как у тебя дела, Игорь, живешь со своей?
- А-а-а! – почти простонал Игорь, - плохо, мы совсем разные, лучше бы я с ней не связывался.
- Уйди от нее, Игорек! Чем с дурой жить, лучше уж вообще одному.
- Дура? А ты ее поучи! – громко оборвал мать Корсаров, - по-нашему, по-русски, волосы на руку намотай и оттаскай, как следует.
- Зачем? Проще уйти, – вяло отозвался Игорь.
- Ну, как знаешь! А я бы поучил. Дурака дубина исправит. – С пафосом воскликнул Александр.
- Сашка, ну сколько можно?! Хуже бабки на базаре!
- Ладно, ладно молчу! – торопливо проговорил Сашка.
Тамара Петровна продолжала: «Игорь, с девушкой нельзя общаться и тем более жить, если у вас нет ничего общего. Это только глупая трата времени и мотание нервов. Уйди от нее побыстрей и безо всяких объяснений!
- Я постараюсь так, и сделать,- негромко ответил Игорь,
Корсаровы засобирались домой. Пригласили Игоря и меня в гости и ушли. Я полежал еще немного и поднялся. Игорь, услышав шум, подошел ко мне.
Выглядел он очень усталым, плохо выбрит, черты лица заострились. Впрочем, одежда была как обычно чистой и хорошо выглаженной.
- Привет тебе от Корсаровых.
- Спасибо. Как ты? – мой вопрос после услышанного был по-меньшей мере, глупым.
- Плохо, - глухо ответил Игорь, отводя глаза, - скоро расстанемся.
- Что именно случилось?
Игорь отошел к окну.
- Будто не знаешь. Вспомни, какие у тебя были.
- Даже вспоминать не хочу, - я подошел к брату, положил руку ему на плечо, - всё будет нормально, возвращайся домой. Найдем еще себе!
Игорь потер подбородок, задумался.
- Да, ничего другого не остается.
Мы сели ужинать. Основу нашего питания составляли лапша и картошка. Готовить мы хоть и умели, но не любили и ели то, что готовится быстрее всего. Качественные, дорогие продукты мы не покупали, предпочитая набирать полуфабрикатов. Зато печенье, сухарики, орешки, лимонад у нас не выводились. На них мы тратили денег больше, чем на все другие продукты. Такое нездоровое питание может скоро дать знать о себе. Нужно срочно менять свои подходы к пище, иначе последствия будут плачевны.
Была еще одна вредная привычка, которую мы никак не могли побороть – чтение во время еды. От нее также необходимо избавиться.
Поужинав, я собрался на работу. Оделся потеплее, почистил ботинки. Игорь пожелал мне спокойного дежурства, и я вышел из дома.
Было уже темно, шел снег. Настроение было неважное: я очень переживал за Игоря. Хочется помочь ему, а как – не знаю. Своих проблем тоже хватает. Хорошо, что на работе все спокойно.
Я по ночам охранял небольшой магазин. Охранять, это конечно громко сказано. Я лишь должен сидеть ночью в закрытом помещении без окон и смотреть, чтобы ничего не произошло. Насколько мне известно, за время существования магазина, посягательств на него не было.
Хозяином магазина был сравнительно молодой, интеллигентного вида мужчина по фамилии Куков. За глаза его звали Куком. К своим работникам он относился хорошо, был приветлив, не придирался и поддерживал зарплату на более-менее сносном уровне. Мы, охранники, буквально боготворили Кука – делать практически ничего не надо, день свободен, главное не пей и не опаздывай. В отличие от Кука, его жена, которая часто появлялась в магазине, считала нас бездельниками и нахлебниками. Не раз я слышал нелицеприятные высказывания в свой адрес. К счастью, она ничего не решает, и мы можем не беспокоиться.
На дежурстве я почти безвылазно находился в подсобном помещении, сидя или лежа на топчане. Читал книги, учил или просто спал. Сегодня спать мне не хотелось. Я достал учебник и принялся читать. Скоро мне это надоело, и я решил прерваться, придавшись своим мыслям. Сейчас самая большая «головная боль» - это учеба. Учился я весьма посредственно и учеба была для меня постоянной проблемой. И дело не в отсутствии способностей, а в том, что я расценивал учебу как повинность или тяжелое испытание, которое нужно пройти. Мне было практически безразлично, какие оценки я получаю, главным было сдать предмет и не иметь долга. Поэтому я учился без энтузиазма, по принципу лишь бы от меня скорее отвязались. На будущее я не имел ясных планов, только общую схему действия, некий шаблон, который в меня вложили еще в детстве – выучится, устроиться на работу по полученной профессии, жениться, может завести парочку детей. Так принято в обществе и это не обсуждается. В остальном же, я могу действовать, как пожелаю. Учеба скоро кончится и мне придется многое менять в своей жизни, отсиживаться в домике и на смене не выйдет, иначе я рискую стать посмешищем в глазах окружающих. Сильный стук оборвал мои мысли. Стучали во входную дверь. Подобное не было чем-то чрезвычайным, но и приятного было мало.
«Кого там черти принесли?» - с такой мыслью я подошел к двери.
- Кто там?
- Это я – Шамиль. – Ответил негромкий голос.
Шамиль, еще один мой друг, частный детектив. Я отодвинул засов и впустил его.
Внешность Шамиля была вполне заурядной, наверное, так и должен выглядеть сыщик. Кавказских черт в нем было совсем немного: черные волосы и подтянутость, так несвойственная нашим соотечественникам. Одет он был в черное пальто и кожаную шапку с козырьком.
- Извини, пожалуйста, что не вовремя! - сказал он безо всякого акцента.
- Ты с дела? Проходи, погрейся!
- Да, я следил за объектом. Легкое задание.
Я предложил Шамилю еду, оставленную мной на утро: кусок хлеба и две картофелины. Он не стал отказываться и принялся за еду. Было заметно, что детектив привычен к такой пище. Впрочем, Шамиль говорил мне о том, что готовить практически не умеет и ест все подряд.
- Что за дело было, Шамиль?
- Довольно простое. Выяснить круг общения объекта, сделать несколько снимков и узнать имена.
- Кто заказчик?
- Родители объекта. Такие дела я обычно поручаю Василию, но сейчас он болеет.
Василий был помощником Шамиля.
- А как с деньгами?
- Честно говоря, не очень. Много я брать не могу: мало опыта, заказчик может обратиться к более известным сыщикам, если подниму расценки. К тому же надо содержать Василия, тратиться на технику, связь, бензин. Недавно купил мотоцикл для Василия, теперь он его осваивает.
- А зачем мотоцикл?
- Удобно вести наблюдение, мотоцикл тем более повышенной проходимости. Неплохо было бы взять мощную видеокамеру, но, увы, нет средств.
Ситуация знакомая. Опять на повестке дня «глобальная проблема современности» – нет денег.
- Нравится тебе работа, Шамиль?
- Лучше и не спрашивай. Не нравится и уже давно. А поначалу нравилась. Насмотрелся фильмов, начитался книжек и решил, что тоже так смогу.
- И что, смог? – я протянул Шамилю кружку с чаем.
- Смог. Сам не понимаю как, но смог, - детектив с шумом хлебнул чай, - сделал фальшивые документы и начал работать. На меня в ту пору махнули рукой – я вылетел из института, попал в армию, скоро меня комиссовали, вот я и делал, что мне вздумается. А теперь я совсем по-другому на все это смотрю. Влез туда, откуда можно и не вылезти.
- Враги? Тебе кто-то угрожает? – встревожился я.
- О-о-о, Гена, я стольким людям перешел дорогу, всех сразу и не вспомнишь. Но не это главное. Я только сейчас стал понимать, что нельзя строить жизнь на обмане. Иногда мне кажется, что я сошел с ума. Есть два разных человека в одном теле: Шамиль и детектив Шабанов. Шамиль может бояться, ошибаться, уставать, делать ошибки, даже просто проявлять эмоции, а детектив не может ни ошибаться, ни уставать, он должен мочь все. Это очень трудно. Я все время в напряжении. Даже не знаю, чем это кончится, если не остановиться.
Я, конечно, знал о том, что лицензия и почти все документы у Шамиля «липовые». Рассказывал он и о своих «делах», хотя без охоты, но довольно подробно.
Он сидел и молчал, словно собираясь с мыслями. Лицо выражало глубокую усталость и тоску. Я не торопил, хотя очень хотелось спросить: «Что же дальше? Как быть?»
Шамиль окинул глазами комнату и вдруг спросил: «Что у тебя интересного за последнее время?» Выражение его лица изменилось, став спокойным, даже умиротворенным.
Я был озадачен и ответил не сразу.
- У меня все по старому. Прозябаю на мели. Жду перемен.
- Всему свое время. Не сравнивай себя с другими, у каждого своя дорога. Заканчивай учебу, устраивайся работать по профессии. Я вот тоже потихоньку учусь…
- Да? Ты не говорил об этом.
- Не было повода. Закончу в этом году и уеду куда подальше.
- Но зачем?
- Чтобы исчез детектив Шабанов. Когда-нибудь я вернусь. Ты, Гена, не распространяйся, пожалуйста, об этом. Если будут спрашивать, скажи, что ничего не знаешь.
- Я не подведу, Шамиль! Но куда ты думаешь уезжать и когда?
- В конце этого лета, а куда пока не решил.
- Еще увидимся!
- Обязательно! Ну, а в субботу заходи ко мне в баню. Ваня с Сашкой будут, я их звал. Хотя, они не любители париться. А сейчас побегу домой, время уже много.
- Удачи, Шамиль!
Он быстро оделся, пожал мне руку и исчез в ночи. Я постоял немного в дверном проеме, еще раз мысленно пожелав детективу удачи.



«В гостях у Арбатского».

Остаток ночи прошел спокойно. Утром я вернулся домой. Моя избушка утопала в снегу. Кот Борис сидел на крыльце и противно мяукал, просясь в дом. Кошачью дыру в фундаменте забило снегом и он, вероятно, давно мёрз на улице. Я впустил кота и сам вошел в дом. Было довольно прохладно, воробьи вытаскали паклю из стен и они теперь почти не сохраняли тепло.
Дров не было. Я принес с работы несколько бульварных газет и глянцевых журналов, смочил их бензином и смешав с мусором сжег в печи. Тепла это почти не прибавило. Я вышел во двор и стал искать, что бы сжечь. Внезапно возле гаража я наткнулся на небольшую кучку дров, присыпанную снегом. Наверное, Игорь вечером принес их откуда-то. Настроение разом поднялось, и я вновь затопил печку.
Сидеть дома мне не хотелось, подремав немного, я задумался, куда бы мне отправиться. Решил побывать у Тимофея Арбатского. Сегодня он тоже отдыхает после смены.
Пока есть бензин, поеду на машине. Моя «копейка» еще в ремонте, но «Москвич» Игоря в моем распоряжении. Он хоть и старый, но пока на ходу.
Тимофей, если смотреть по карте, жил недалеко от меня, но на деле добираться до него нужно было не менее получаса. Я долго петлял по узким улицам микрорайона, расположенного на полуострове. Громадные особняки соседствовали с убогими халупами еще хуже моей. Зимой здесь было неинтересно, другое дело летом. С Оби и залива доносится приятный запах рыбы, возле воды воздух чище. Нет большого движения, иногда кричат куры, зеленеют огороды. Вдали виднеются многоэтажки, трубы заводов и мост через Обь. Одним словом – хорошее место.
Усадьба Арбатского была спланирована необычно – к дому приходилось идти через огород. Из снега торчало несколько плодовых деревьев. Дом был небольшой, потемневший от времени. Крыша же была явно новая, покрытая шифером. На одной стороне крыши снега не было, видимо его сдувало ветром. Площадка перед крыльцом была выложена битым кирпичом. Здесь же лежала на боку старая деревянная бочка. Из нее вылезла маленькая худая собака и слабо залаяла на меня. Впрочем, делала она это больше для отвода глаз и не пыталась меня отогнать. Дверь дома открылась, выглянул Тимофей. Даже дома он не снимал форму. Мы поздоровались и вошли в дом. Жилище Арбатского внутри было весьма неприглядно. Мебель старая, вместо штор на окнах какие-то тряпки. Мое внимание привлекла странная лежанка, то ли раздвинутый диван, то ли двуспальная кровать. Вся она была завалена всевозможной одеждой и одеялами без пододеяльников. На всех крючках и многочисленных гвоздях, вбитых в стены, висели одежда, сумки, вязанки чеснока и лука. На полу была заметна пыль. Среди всего этого в глаза бросалась большая семейная фотография, висевшая на стене. Я посмотрел на нее с особым интересом. Похоже, фотографировались в рабочее время: Тимофей в форме, на груди висит автомат. Лицо оживленное, взгляд осмысленный. Рядом с ним его жена Наталья, она работает на скорой помощи. Синяя форменная куртка, плотно облегает располневшее тело, на округлом лице полная апатия. Перед родителями на высоком стуле стоит их сын Миша, он искренне, широко улыбается. Тимофей и Наталья придерживают его, чтобы он не упал.
- Садись, отдохни. – предложил Тимофей, опускаясь на лежанку.
Я присел рядом.
- Бардак у нас, - с сожалением отметил Арбатский, - сколько не прибираем.
- Бывает. Как смена прошла?
Лейтенант сразу оживился.
- Хорошо! Я доволен! Поймали нескольких «деятелей», кого в вытрезвитель, кого в «обезьянник».
- Нравится такая работа? – задал я свой традиционный вопрос.
- Очень нравится. Чистим общество от разной твари. С самого детства, когда видел безнаказанность, думал, ну погодите, я вам еще устрою сладкую жизнь. Вот теперь устраиваю.- Тимофей рассмеялся.
Я вначале молчал, а потом тоже засмеялся. Подобные мысли были мне чужды.
- Как у самого-то дела? – спросил, наконец, Тимофей.
- Диплом закончил, теперь к экзаменам готовлюсь.
- Я для тебя распечатки сделал к госам, просмотри. Я еще тебе две книги на днях привезу по теории. Там очень хорошо все расписано, главное доступно. – Арбатский вытащил из тумбочки кожаную папку и протянул ее мне.
- Спасибо! Это очень кстати.
Все-таки сколько раз Тимофей помогает мне. Благодаря ему я, да и Игорь всегда успешно выполняли письменные работы, да и подготовка к устным экзаменам и зачетам заметно облегчалась.
- У Игоря работы приняли?
- Да, две уже защитил, одна к собеседованию.
- Вот и хорошо. Как он там?
- Проблемы у него. В личной жизни.
Тимофей Арбатский скривился, как будто почуял неприятный запах.
- С кем он сейчас?
Да так…есть одна. На уме одни развлечения, да и вообще…
- Наша клиентка. – с тонкой усмешкой заметил Тимофей, -пусть Игорь немедленно бросит ее, иначе она обгадит его с ног до головы и выставит себя жертвой. Хорошо бы привлечь ее, за что-нибудь, чтобы сбить спесь. Но, проще с такими совсем не связываться.
- Послушай, Тимофей, вот твоя семейная жизнь сложилась хорошо. Это везение или что-то другое?
Арбатский ответил сразу, хотя говорил он медленно, будто анализируя произошедшее.
- В моей жизни мало везения. Всего приходилось добиваться огромным напряжением сил, во многом себе отказывая. Когда я учился, мне вообще было не до женщин. Я много работал, чтобы заработать на жилье, у меня не было ни свободного времени, ни лишних денег. Кому я такой был нужен?! Потом, когда я отучился, стал работать по профессии и наконец, приобрел этот дом, я решил, что мне пора обзавестись семьей. Хотя бы потому, что холостой человек – предмет для разных сплетен, а наличие семьи укрепляет положение в обществе.
Проблема была в том, что я не знал, как мне правильно действовать.
- Ну и как же ты сошелся с Натальей? – прямо спросил я.
Тимофея явно покоробило слово «сошелся», он заговорил торопливо.
- Мы познакомились в силу своей работы, и я фактически прямым текстом предложил ей «сойтись», как ты выражаешься. Больших чувств мы друг к другу не испытывали. Это было скорее деловое предложение, в какой-то мере. Она немного подумала и согласилась при условии регистрации брака.
Регистрация была в рабочее время, фотография с нашей свадьбы почти такая же, как та, что висит на стене. Мы расписались, и поехал каждый на свою работу.
- Ты доволен?- поинтересовался я.
- Пожалуй, да. Живем и живем. Другая бы давно ушла от меня со скуки. А моя и не думает. Хотя знаешь, от нее тоже бы любой мужик ушел, настолько она флегматичная. Вроде и выглядит хорошо, а никакой изюминки в ней нет. Так что я доволен – пусть наша жизнь и неяркая, зато спокойная. Беспокойства в моей жизни столько было, что и на троих хватит.
Рассказ Тимофея подтвердил мое предположение, что душевное спокойствие и здоровье, гораздо важней всего остального. Надо их беречь.
Поговорив с Тимофеем, я «отвел» душу.