А любить - так королеву! Часть 1я

Суровые 70е годы ушедшего века. Борются два мира, две системы. Борются они не столько между собой, сколько за власть над Третьим миром.

Одной из важных стратегических операций в этой борьбе становится направление большого белоснежного лайнера с визитом дружбы к берегам маленького острова, где патриотически настроенные военные свергли ненавистного диктатора и готовы рассмотреть вопрос о выборе социалистического пути развития. При соответствующих гарантиях со стороны правительства СССР - известного гаранта мира во всём мире.

В команде этого замечательного корабля простым рядовым матросом служит герой нашей байки. Назовём его ...Ваней. Тем более, что и выглядит он, как настоящий Ваня: высокий, широкий, светловолосый, круглолицый, румяный. Прямо герой из фильма Птушко.

Вот корабль благополучно приплывает к далёким берегам. Это от порта приписки они далёкие. А до вражеских берегов главного нашего противника совсем близко! Ухо надо держать востро!

Поначалу все бдят. Но неподдельное дружелюбие  общительных аборигенов быстро разлагает команду и начинается братание с местным населением. Одним из первых обзавёлся подружкой Ваня. На контакт он пошёл с благородной целью усовершенствовать свой несовершенный английский, но юная (даже по местным понятиям) мулаточка, так быстро от слов перешла к делу, что в улучшении языка потенциального противника Ваня так и не преуспел.

Бурный их роман протекал исключительно в каюте, в гости к себе подружка Ваню не звала, по городу с ним не гуляла. Но Ваня и не рвался изучать местный колорит, поскольку этого колорита ему хватало в собственной койке. Он даже ещё не успел привыкнуть к отсутствию на узкой цвета молочного шоколада спине подружки светлых полосок от бретелек.

Наступил день отплытия. Мулаточка, как и было условлено, пришла попрощаться, но оказавшись в каюте, внезапно заявила, что из неё не выйдет. «Мы же домой уходим», - пытался вразумить её Ваня. «Окей! - отвечала подружка. – Я плыву с тобой». Не буду приводить последовавший диалог. Каждый может представить многочисленные здравые аргументы Вани, который разбивались об упрямое то ли женское, то ли детское «а я хочу!»  Час отплытия неумолимо приближался. Все посторонние – кроме одной-единственной! – покинули корабль.

Оставив милых браниться, выглянем теперь на палубу. Мы увидим, как к трапу подруливает невообразимой (по крайней мере для наблюдающих с палубы советских моряков) длины лимузин, выскочивший с переднего сидения офицер распахивает заднюю дверцу и из машины выдвигается огромная горилла в белоснежном, как стоящий рядом лайнер, мундире с массой аксельбантов и в фуражке с таким широким верхом, что её можно было бы счесть за вертолётную площадку.

Горилла, оказавшаяся министром безопасности данного островного государства, потребовала – через переводчика -немедленно препроводить её к капитану, а оказавшись в капитанской каюте, заявила решительный протест в связи с удержанием на борту иностранного судна единственной и любимой дочери президента. Далее последовали угрозы и обещания эти угрозы выполнить в случае если… Побледневший капитан вызвал замполита, которому должностные обязанности вменяли знать кто, где, что и с кем. Замполит тоже побледнел, но всё-таки догадался к какой каюте следует проследовать.

Исчерпавший все доводы Ваня уже примеривался, как бы половчее скрутить подружку, чтобы не нанести непоправимый вред её юному нежному организму,  когда подкрепление в лице министра с переводчиком и капитана с замполитом подошло к каюте. Ваня решил, что на этом история и закончится. Но он  всё-таки плохо изучил местный колорит и не представлял, что такое настоящая островитянка, да к тому же дочь диктатора. Когда уговоры ни к чему не привели, все с примкнувшим к ним Ваней вернулись в каюту капитана. Министр связался с президентом. Президент был против отплытия дочери, но и категорически не допускал какого-либо насилия над «своей маленькой девочкой».

Надо было находить выход из тупика. Корабль уже серьёзно нарушал график. Пришлось связаться с Москвой. Москва предложила альтернативный план – Ване остаться в качестве будущего мужа, а пока жениха. Этот вариант одобрил и президент, который хоть и не был знаком с кандидатом в зятья, но был уверен, что его девочка не могла сделать неверный выбор. Будущий папа сразу пообещал будущему сыну достойный пост. Перед Ваней возникла реальная перспектива стать правой рукой хозяина острова, а в будущем – занять его место. Это всех устраивало. И мулаточку, и папу мулаточки, и Москву, которая уже строила далеко идущие планы, и капитана с замполитом, которые уже мысленно вертели себе дырочки для ордена и готовились к повышению.

Единственный, кто был против – сам Ваня. Впоследствии он объяснял это тем, что вспомнил о традициях каннибализма на острове, которые по слухам так и не были изжиты. «Сейчас любит, - якобы думал Ваня, - а потом что? Разлюбит и съест?» У меня, правда, есть своё объяснение. Думаю, он просто не был так безоглядно влюблён, как его подруга.

Отказ Вани взять её немедленно в жёны отрезвил президентскую дочь и она позволила увести себя с корабля и увезти с причала. Прозвучала уже команда «Поднять трап!» когда на причале вновь возник нёсшийся на предельной скорости лимузин. С визгом тормозов он замер у наполовину убранного трапа и тот же офицер выскочил из передней дверцы, подбежал к задней, распахнул… Но вместо гориллы-министра на свет появилось чучело огромного ньюфаундленда. Это был прощальный подарок, мулаточка решила отдать Ване на долгую память самое дорогое, что у неё было – чучело любимой собаки.

Но память была недолгой. Чучело оказалось рассадником блох и от него пришлось избавиться, бросив в океан.