Зима

Стихают бури под луною,
Стихают кошки во дворе,
Стихают дворник и садовый,
Стихают ставни на окне...
Дыханье осени стихает
И забывает обо всем:
О ржавом в городе трамвае,
О листьях старой мостовой,
О вольной дикой птичей стае,
О сотне сотен мелочей...
Она их все пересчитала,
И стала милая ничей.
Теперь зима и жуткий холод,
Теперь в домах горячий чай -
Он согревает званый голод
О летнем жаре. Только лай
Замерзшей псины завывает,
А, значит, нет, не близок май.
В дворах пустыня и негласно
Захожий путник приглашен,
И стол накрыт, светильник ясно
Пылает, радостно зажжен.
И все затихло наконец-то,
И капля крови с алкоголем
Стекла, горячая, со лба,
А, значит, тихо - дядя Ваня
Уж не нарушит наш покой;
Как жаль, закрылась его баня,
А то бы был еще живой.
Его друзья, испугом сдуты,
Разуты двинулись домой:
Никто не вспомнит это утро,
И кто убил, и кто лихой
Орал: "Бутылкою! Бутылкой!"
Безумья ярость рдеет пылко!
И даже глаз проткнули вилкой,
Пронзив с излихом женской пилкой
И обаянья красотой -
Эх, и уйдет лихая Маша,
Ванек, похоже, не с тобой...
Но все стихает на планете -
На тете Свете сарафан
Стихает плавно на паркете
Ее немой покатый стан.
Витек ее за все в ответе -
Свалил в родной Узбекистан.
Оно понятно: холод! холод!
И голод морит неких лиц -
Себя спасают, выпив солод,
Сварив на ужин дохлых птиц.
Но все же свежая погода!
Ее прохлада так бодрит!
Мне любо видеть этот город -
Из труб чернеет и дымит...
Горит мажорская квартира -
Я вижу, тлеет вдалеке...
Мне греет сердце повесть мира,
И я гуляю налегке.
Бежит, крутясь и завихряясь,
Все ускоряясь и пленя
Безумье дней, обозначаясь
Житуха-жизнь, и, наклоняясь,
Не забывает и меня,
Порой зарею осеняя
И, в отличеньи от других,
Меня ни в чем не обвиняя
От зарожденья и до сих.
Ну все, иду согреюсь чаем -
Зима цепляет обод пят,
Коль я задел кого нечаем,
Не обижайтеся, ребят,
Ведь не напрасно дым случаем -
Нам гласом мудрых говорят.