Какие мы от Пушкина, до Блока

Какие мы: от Пушкина, до Блока,
Что с нами стало - гениев взрастив,
Что сохранили? Душу или локон,
Огонь в груди или костер в пыли.
Мы бедняки- нам лишнего не надо…
Мы богачи и ценим, что блестит…
А стоны где-то, это не преграда
Для жизни в замке или взаперти.
Какие мы... В Елабуге прохлада,
И тишина, ни всплеска, ни зарниц,
Давно мелькнул здесь отблеск ада
И тень фигуры падающей ниц.
Какие мы? Я выстрелов не слышал,
Но знаю я: стреляют и в упор,
 Вот падает поэт, лишь звезды смотрят с выси,
С ним продолжая безнадежный спор.
Какие мы? .. .Воронеж озарился
Всем светом от сгоревшего поэта,
Предавшей родины, которой молился.
Декабрь 1989-4 января 1990.



Иосифу Бродскому

Суд над поэтом

Тишину в стену
Вбивали гвоздями
И вбивавшие в пене
Стояли рядами.
Уставали одни,
Находились другие,
Уже тело саднит
И бесстрашие гибнет.

Но ряды безразличны и непреклонны,
Заглушается топот и редкие стоны
И бесстрашное эхо покинуло город,
Пробираясь во тьме в отдаленные горы.
1989

Созвездье звезд мелькнуло в одночасье,
Сжигая серость на пути.
Суровое их время было счастьем ,
Воспоминаньем будущей весны.
Они писали в холоде и мраке,
Огонь в буржуйке им светил в ночи.
Они не знали тех приемов драки,
И свет зажженный небом, ветер погасил.
Всезнающий и мудрый Гумилев
Учил их различать ямб и анапест,
И честь свою он защищал как лев,
Но тяжким и великим оказался крест.
Надгробный «Камень» выбил Мандельштам,
Себе и сам - и не поверил в это,
Но смерть уже ходила по пятам,
Хотя дышалось и дул свежий ветер.
Потом затмение охватило всех,
И дружненько скандировали браво,
Он тихим голосом сказал свой стих
И громко отзвук подхватило эхо.
Сказал и умер? Нет муки впереди
Надежду страхи заменяли ночью,
Ушедших увеличились ряды,
И черным небо стало и все стало прочим.
О муза, ты взрастила их
И вместе с ними обрела могилу.
Когда, в каком году расстреляна была,
 Распята кем иль предана до срока...

Но ты из пепла возродилась вновь,
А крылья где и легкая походка,
Где твоя великая любовь
И светлые глаза, смотревшие, так кротко.
Теперь ты мудрость и неторопливость,
Беспечность потеряла ты давно,
Как я хочу, что б ты была счастливой,
Пусть грустной и неверной - как дано.
Увы, вокруг седые липы,
И не смогла счастливой средь других,
Быть юной, щедрой, многоликой
И лучших вспоминая и любя живых.
Теперь другие чувства,
Тобой владеют. Навсегда?
Я знаю ты бываешь чуткой,
Но иногда, но иногда...
Иль мы не те и не изведать
 Нам безрассудства забытье
И мы вершим свои победы,
 Не совершая ничего.
Вот уж приволье без раздолья,
Закрыть глаза, открыть - и вот
Моя единственная доля,
Где память время бережет.
1989

Как в тайге – много  лет назад,
Выбирая тропу, проложенную зверьми,
пробираясь сквозь полночный ряд
домов, заборов, оград.
Продолжая обратный отсчет, начатый за дверьми,
всего, что было до изверженья,
камнепада, лавины и
прочих природных явлений,
разделяющих мир на две неравные части.
Оказалось, что все, что было несчастьем,
Было в прошлом.
И нынешнее восхождение
из глубины утрат,
похожи на те движения
в гору, чтобы зажечь куст стланика.
И верх пустынной горы объят
Будет огнем недолго, но ярко.
И вниз скользя по крутому склону,
паря в пробегающих облаках,
ощущаешь себя котенком
или щенком на чьих-то руках.
2014 г.