Волнорезы

Памяти Игоря Бурака

В халате-мешке, в колодки закован,
Худой Тэмуджин был весной арестован.
До этого старшего брата убил,
Стрелу меж лопаток ему засадил.

Худой Тэмуджин в драной войлочной шапке,
Капканная рысь против миропорядка.
Он ночью уйдёт, и никто не проснётся.
Он всех вас порвёт, Тамерланом вернётся.

          А это Вийон, самопровозглашённый
          Поэт и бродяга, от копоти чёрный.
          Он знает убийц и подонков кампании
          От улиц и ям до дворянских собраний.

          Сквозь виселицу он убежал из Парижа,
          Его мадригалы язык костра лижет.
          Из жбана дырявого конский бульон
          Губой окровавленной хлещет Вийон.

Нагайка, топор, задубелый армяк.
В Сибирь лезет Тор, огнерыжий Ермак.
Пожаром размечены новые карты,
Кресты в две ладони – казачьи кокарды.

На стругах вертлявых, за Каменный пояс
Идёт лютый люд, псов и воронов помесь.
Под нимбами гнуса жуёт дымный ус
Ермак, запалив за улусом улус.

          Фуражка, фуфайка, отметина «нерж».
          Лазо двадцать лет. Красноярский мятеж.
          С армадой бандитов Читинской тюряги
          Простёр до Находки кровавые флаги.

          С двумя комиссаршами, Ниной и Олей,
          Он спит в губернаторском замке Приморья.
          Ощерен на Солнце цепной пулемёт.
          Не верьте японцам, Лазо не умрёт.

В Печоре, на кухне в шестом интернате
На плитах погасших сидим мы с приятелем.
Нам повар знакомый приносит обед.
Дымящийся чай, чёрный хлеб, винегрет.

День гасится в окнах, пургой обожжён.
На старой фрамуге рисуем ножом:
«Школа № 5, третий «В» – манифест.
И знак восклицательный, как волнорез.