Примечание автора

(Примечание автора. Эта историйка началась, как и вся история вообще, по совершенному недоразумению).



Вильгельмина щёлкнула ключом. На этот звук, будто его только и ждали, вылезла подслеповатая соседка Глафира и ехидно подняла глаза:
- А что у вас за Марк Лаврентьевич Миссай проживает? непрописанный!

- Никакого Миссая у нас не проживает, - резанула Вильгельмина.

- Как это не проживает? А телеграмма тогда кому?

- Какая ещё телеграмма? - Вильгельмина оставила в покое чемоданчик (ну, скажем так, если уж решились на роль историописателя - огромных размеров чемодан, который, клянясь и чертыхаясь, заволок на третий этаж таксист).

- А вот пока вы прохлаждаетесь на курортах, вам телеграммка пришла.

Вильгельмина повертела в руках замызганный лист (видно было, что соседка Глафира искала на нём водные знаки):

- пиеду пнд вчр. три чай. Грытка. Марку Лаврентьевичу Миссаю, - Вильгельмина повертела в руках телеграмму. - Ничего не понимаю. Нет здесь никакого Миссая.

- Вот и сходи на почтамт, узнай, что это за безобразие. Ну не мне же, в самом деле, по таким делам расхаживать.

Вильгельмина сглотнула слова и шагнула в комнату. Первым делом отдернула шторы, распахнула окна и сняла плащ. надо же, какая досада. именно сегодня, когда должна решиться её судьба, здесь, дома, ей придётся убегать от неё на почту из-за какой-то Грытки. Но делать было нечего, понедельник сегодня, и кому-то действительно важно встретить дурацкую Грытку именно сегодня. Вильгельмина, переодеваясь, размышляла о событиях последних дней, а особо о словах цыганки, сказанных ей сегодня утром на вокзале.

Майское солнышко светило вовсю, поэтому Вильгельмина извлекла из шкапа белое коротенькое платье, на тон темнее и на палец длиннее пальто, вишнёвые лаковые туфельки и сумочку такого же цвета. Оделась. Натянула на волосы блестящую сетку. Приклеила на правую щёку едва заметную мушку размером с родинку. Подошла спиной к зеркалу, и наклоняясь, проверила, не высовывается ли из-под платья край чулок. Убедившись, что всё на месте, она подкрасила губы, подвернула ресницы и, захватив с Зингера телеграмму от Грытки, выпорхнула за дверь, дав себе слово как можно быстрее вернуться.

На трамвайной остановке народ толпился ещё задолго до неё, поэтому Вильгельмина решила, что пройти несколько кварталов до почтового отделения в такое весеннее утро - одна прелесть. Уже подходя к почте, неприятно засосало под ложечкой - здание было в лесах. Так и есть - ремонт. И издевательская табличка - до такого-то дня такого-то месяца почтовое отделение номер такой-то закрыто на такой-то ремонт. И адрес ближайшей почты.
Пришлось двинуть туда. Потом пришлось вежливо ругаться с почтовыми служащими. Так ничего и не выяснив, Вильгельмина вышла на улицу. Что-то было не так. Она достала маленькое зеркальце - так и есть, она потеряла родинку, ну, то есть мушку. Вконец расстроившись, Вильгельмина поцокала к трамваю. Оказалось, что, пока Вильгельмина вежливо ругалась с почтовыми служащими, прошёл майский ливень. Везде блестели тёплые лужи. Но их температура не успокоила Вильгельмину, когда мимо пронесся грузовик и накрыл её волной грязи.

- Постовой! - что есть нервов завизжала Вильгельмина. - Номер! Кто-нибудь заметил номер этого негодяя?

- ГРУ 001, - вежливо подсказали из толпы.

- Гражданочка, что у вас произошло? - козырнул подоспевший постовой.

- На меня накатил ГРУ, - захлёбываясь от возмущения, выдохнула Вильгельмина.

- Пройдёмте в отделение, - понизив голос, шепнул форменный.

...
Был тёплый майский вечер. Измученная, в грязном пальто на тон темнее белого платья, потерявшая мушку Вильгельмина волоклась домой. Одним отделением дело не закончилось. Её повторно туда доставили, сняв с трамвая за неопрятный вид, поскольку она могла запачкать робу какого-нибудь едущего с работы сантехника.

Лифт, разумеется, не работал. Только она щёлкнула ключом своей двери, словно этого только и ждали, на пороге соседской появился высокий обаятельный молодой человек:

- Разрешите представиться, Марк Лаврентьевич! Простите за недоразумение с телеграммой. Я уже три дня живу у тёти, возвращаюсь только поздно вечером. Она совсем забыла, что я у неё поселился. А это, разрешите представить, только что с вокзала мой давнишний друг Елисей Прыткий.
...