Ты верой жив...

Ты верой жив,
А я жива неверьем.
Мы сущи под одним и тем же небом,
Ты стал пустыней, я - февральским снегом.
Мы больше не стучим в чужие двери
И никому не создаем проблемы,
И не гадаем на кофейной гуще,
Не спим, не ждём... и не живём - но сущи,
Мы изгнаны из адов и Эдемов.

Вернулись, есть, мы - есть: не дать - не взять,
Безвременны, легки, пусты, бесплотны.
Я стала снегом - проще быть холодной,
Но таять - больно, будто бы опять
Там горячо, в груди, где раньше сердце
Так гулко билось... а легко ль тебе
Не отвечать, не слышать, не слабеть
От жалости, ведь никуда не деться
Скитальцу, что так молит о глотке
Воды... а ты - пустыня, ты - безмолвен.
При жизни ты был жалости исполнен
Ко всем. Всегда один - и в тупике.
О, Боже мой, ты так хотел свободы!
Ты всех жалел и ненавидел всех,
То был твой самый-самый тяжкий грех.
О, Боже мой, ты так хотел свободы
От ярости, от лезвия ножа,
А я хотела, чтобы не горело
В груди... я знала, что не вечно тело,
Но я молилась, чтобы и душа
Была невечна, чтобы ничего
Там не было, за гранью жизни, чтобы
Забвение, задёрнутые шторы,
Ни света и ни окон, ничего.

Но знала я, что даже из забвенья
Могу я пробудиться, и опять
Начнет в груди неистово пылать,
А я хотела быть холодной тенью.
И вот, я - снег, бела и холодна,
А ты - пустыня, ты и я - свободны,
Бесчувственны, бесстрастны и безродны -
Так вместо Рая наградили нас!

2010г.