За кружкой пива...

Вчера я пиво пил с американцем,
Поговорили по душам – о том, о сём...
Как хорошо живется иностранцам,
Как помогает им правительство во всем.

Как тяжело американцу без работы,
И как легко работу потерять,
Какие и на что урежут льготы,
И надо ли с Ираном воевать...

Поспорили, конечно, о футболе,
О баскетболе, о бейсболе и т.д.
Как хорошо учиться в высшей школе,
Какой у русских женщин КПД...

О том, что лучше – виски или водка,
Что слаще колы русский лимонад,
И почему здесь не едят селёдку
И воблу с пивом тоже не едят?

За кружкой кружка – пиво не кончалось,
Какой по счету выпит был галлон?
Официантка нам любезно улыбалась,
И речь нерусская лилась со всех сторон...

Того, сего – всех тем коснулись вроде,
Но, в общем, не спешили по домам,
Зачем заговорил я о погоде?
А, может быть, о ней он начал сам,

Что не припомнит он такого лета,
Когда бы запад заливал дождем восток,
С утра до вечера, с заката до рассвета
Струился с неба нескончаемый поток...

Что даже солнце, словно простудилось,
И куталось, как в шаль, в густой туман,
И выглянуть, наверное, стыдилось,
А, может быть, стыдилось за обман...

Что недосуг, и потому не светит,
Что надоело, потому не греет –
Да будет дождь на целом белом свете,
Да будет вечно эра Водолея...

Мы приняли по рюмке “Абсолюта”,
По кружке пива бросили вдогонку,
Я трезвым оставался абсолютно,
А он натурой оказался тонкой...

Пустил слезу в свою пустую кружку,
Обиженный на жизнь и на погоду,
И на «гёрлфрэнд», по-русски на подружку,
И на евреев, правда, мимоходом.

Я был бы рад помочь ему подняться,
И довести до самого порога,
Чтоб не пытался с нашими тягаться,
Хоть в каждом русском жив еврей немного.

Но он очнулся, помолчал немножко,
И вдруг сказал, чтоб я один услышал:
«Давай  ка, Русский, выпьем на дорожку,
На посошок...» - и, словно трезвый, вышел...

Американец! Тонкая натура...
О жизни говорил и о погоде –
У них своя - у нас своя культура...
Но тот, кто ищет – общее находит...
(повторно)