Мастер и Маргарита

Александр Алейник 
 Журнал "СЛОВО"  № 67, 2010.               
    
 
 
                1. ДВОЕ
 
По лунной дороге уйдем мы с тобою,
по лунной дороге,
туманной земли беспокойных гобоев,
поющих в тревоге
нам вслед не услышим.
Луной освещённых, печальных, прекрасных
Леса и поляны и мёртвые крыши
исчезнут безгласно.
Прощайте, огни городов золотые,
мы вас не увидим,
пустоты тоской до краёв налитые,
прощайте – плывите.
Теряйтесь во мгле, растворяйтесь в забвенье,
в беспамятной речи, –
и громкое эхо, дробясь о каменья,
доносит: – До встречи!
 
               2. МАРГАРИТА
 
Косящая ведьма нагая на щётке
летит над Арбатом к театру,
ей ветер кидает в горящие щёки
густые и жёсткие патлы.
Ночная красавица пахнет луною,
безумием, буйством, болотом, –
Москва проплывает под ней, подо мною
и треснувшим тлеет фаготом.
Плывут твердолапые липы и клёны,
авто, огоньки папиросок,
волчки фонарей, чердаки и балконы,
всё марево маленьких блёсток.
Луна в полнолуние слепит и слепит,
чтоб горе из сердца ей выжечь.
И глохнет в ушах облипающий лепет
Московского жалкого "Выжить"!
               
                3. ПОЛЕТ
 
Под пренье истерической луны
летят по приглашенью сатаны
привыкшие к несчастью летуны.
На щётке, вдруг пустившейся в галоп,
о майский ветер остужая лоб,
летит нагая женщина взахлёб.
За королевой, освобождена,
ещё летит красавица одна,
под ней свиньи покатая спина.
В костюме взмокнув, хрюкая, визжа,
тугой портфель копытцами зажав,
её несёт пропащая душа.
Кто в небе бредит, на ночь глядя,
кто наземь бросил своё платье,
чьё тело гибель в бездне гладит,
и чья душа живее прежней,
при жизни мучимой, мятежной,
летит над проклятой, безбрежной,
бесчеловечной чернотой?
– Той безнадёжной, бедной той,
кто со смертельной прямотой
ко благу сатаны отвержен.
 
   4. НА ЛУННОМ ЛУЧЕ
 
Фагот-пересмешник,
козлиный фагот,
фальцетом утешит,
к чертям шуганёт.
С чернущим котярой
бежит по Москве,
весёлым кошмаром
по третьей главе.
За ним не угнаться,
его не поймать,
не надо пугаться,
а надо понять,
что высшие силы,
из тысяч избрав,
хватают, мой милый,
тебя за рукав.
Ты слишком нечуток,
к приёму шутов
и дьявольских шуток
ничуть не готов.
Оратай журналов
навозил умы,
тебе и попало
от княжества тьмы.
Больничным халатом
в бетонный конверт
загнал, запечатал
тебя "Дубль Ве".
Причём мотоциклы?
Зачем пулемёт?
Безумье затихло.
Безумье уйдёт.
И царства земные,
как кости в золе,
по слову мессии
исчезнут в земле.
Воскреснет слепая
из праха душа,
и время растает,
ко благу спеша.
И розовый запах,
и иглы в виске,
воспрянув от праха,
услышишь в тоске.
Моли снисхожденья,
как в белом плаще
тень труса у тени
на лунном луче.