По эту сторону...

1.

Седьмой виток  живительной надежды.
Акт выбора – истерзанные лица желаньем быть не по краям, а между
и междумежно оплодотвориться.
За версией (продажной недотрогой) беснуется материя покрова.
Катился нимб по каменной дороге к босым ногам немого Иеговы.
Пурпурно тужилось рожающее бл**ство, в пожар метая проклятое племя.
Ласкал огонь своих сестриц и братцев глотая жадно вылитое время.
Горело криком пламя: Мама, мама!.. А небо улыбалось: Аллилуйя! -
вдыхая гарь земного фимиама и чьей-то мыслью тешась: Существую!

2.

И вот идет по вспаханному полю, выкидывая тощие коленца,
хромой танцор, завещанная доля - навыпер грани  каменного сердца,
злой андрогин, кастрированный бык, король подгорний, лающая птица.
Он плачет и плюется на Восток, визжа: Аминь! – и жертвенно ягнится.
Рожденный в кубе строит лабиринт.
На высоте обветренных желаний, под крышами потрескавшихся плит
стенает тлен пустыми голосами.
Сжимают дни в объятьях города, закат  пылает, счет пошел на убыль.
Взирает сфинкс от чуда до суда – ухмылку пряча в скованные губы.

3.

Вакхическая армия рабов.
Баптист и банщик - прихожане  Храма
вбивают сладострастно божество друг в друга - сыновья Лингама.

Сухие анемоны схороня,
любовник дряхлый в первый понедельник,
истоптанные валенки не сняв,
прильнул к груди зловонной  богадельни.

В бездумный взгляд звереющей толпы
макнул филер на древке красной тряпкой.
Колотят плотники фанерные гробы и пьют зеленую с тяжелого устатку.

Благоговеют верные жрецы,
анатомируя концепцию закона.
Бросая ложь и алчность на весы,
рисуют кровью звезды Соломона.

4.

Пульсирует в зените Апогей,
на геркулесовых столбах обрывки флага.
Безумный Аггел - божество  царей,
«сливает»  алфавит в антропофага.