Метаморфозы II

БОЛЬ И НАДЕЖДА

Я посмотрел в зеркало мира – и увидел в нем семь миллиардов пар глаз. И в каждой из пар было так много боли, что я, не выдержав бремени, умер. Но, вспомнив надежду в этих глазах, я снова вернулся к жизни.


ОГЛЯНИСЬ!

– Оглянись!
– Ты сказал не оглядываться.
– Я сказал не оглядываться в прошлое.
– Ты сказал не оглядываться никогда и ни при каких обстоятельствах.
– Но опасность чаще всего подкрадывается именно сзади.
– Нет никакой опасности. И нет нужды оглядываться, когда забрали память.


СОН И РЕАЛЬНОСТЬ

Изменить реальность невозможно. Всё, что мы можем, – изменять свои сны. Но даже это дано немногим.


ЭКСПАНСИЯ

Главной проблемой современной науки является то, что она расширила свою территорию до парафии Господа Бога. Это зовется экспансией, синоним которой – вторжение.


ПОДСОЗНАТЕЛЬНОЕ

Не свернуть бы себе шею на крутых виражах под-сознательного, не пропасть бы на вечные веки в лабиринтах неведомого. Умереть, раствориться, исчезнуть – и остаться там навсегда, но все же дерзнуть, попытаться, использовать шанс – и открыть эту дверцу еще раз.

Вывих со-знания на грани между быть и не быть: кто спасет? что поможет? что вытащит? Только молитва. «Се стою и стучу». Это кто там – за белой дверью? «Это я. С черным ящиком. На случай падения. Вверх». Так кому нужна помощь – ему или мне? Она нужна нам обоим. Чтоб вернуться друг к другу, чтоб вернуться к началу – чтобы снова стать одним целым.


МАЛАЯ СМЕРТЬ

Малой смертью Веды называют сон. Какой тяжелой она бывает! Воскресение может быть долгим. И вечностью кажется день.


МЕРА

Вымеряем, замеряем, отмеряем условно-относительными мерами, даже нам непонятными. Чего стоит одно выражение «принять меры»! «А ему сейчас было бы восемьдесят». Какая же это нелепость! «Сто световых лет»: не время, но расстояние. Есть ли мера у времени, бесконечности или вечности? Чем возможно измерить любовь?


ЦЕННОСТИ

Прошлый век растоптал старые ценности и вознес на пьедестал свои. Новый век позабыл и те, и другие, не сказав ничего своего. Неужели мы всё еще люди?


ГЛАГОЛЫ

Во все времена и во всех языках основными глаголами были: первый – «быть», а второй – «иметь». Это значит: я есть и владею. По сей день нами правят два главных: ложное эго и чувство собственника.


ПАРАДОКС

Если бы не еда, секс и сон – чем бы мы еще здесь занимались? Ну, разве что защитой собственности: семьи, жилья, границ, угодий... А впрочем, тогда попросту не было бы чего от кого защищать.


ВОЛКИ И ОВЦЫ

Человечество – это огромное стадо баранов, управляемое относительно небольшой стаей волков.


ГПР

Идешь себе – и никого не видишь. Как будто все надели шапки-невидимки. И я надел, должно быть, то же. Идешь в себе – в своих закрытых мыслях и скрытых чувствах, которые не нужны даже ветру. И вдруг! Словно выходишь из себя... О, дааа, ТАКОЙ женщине хочется сделать ребенка. Много детей такой женщине хочется сделать! Нет, ты просто обязан! – громко зовет меня глас продолжения рода. Как жаль, что женщина не слышит этот голос... Ловлю себя с улыбкой идиота. И вижу вдруг ответную улыбку. Не мешкай! – говорит мне ГПР. И я спешу ковать горячее железо.


САМКА БОГОМОЛА

Она на многое способна. Даже на убийство. Она может убить ребенка, живущего в ее утробе, потому что зачат не вовремя – и его появление на свет не входит в ее планы. А когда ты оставишь ее, начнет убивать тебя – медленно и методично, наслаждаясь самим процессом... А потом возьмет – и лишит себя жизни: нет, не в минуту отчаяния, но осознанно и расчетливо, – чтобы ты никогда в этом мире не обрел ни покоя, ни мира, и однажды, когда до костей тебя сгложет горькое чувство вины, повторил ее ратный «подвиг». Вот такая она – афродита.


СЕМЯ ЖИЗНИ

Отложить свое семя для продления рода: в каждом виде из восьми миллионов незыблем этот системный код, заложенный программистом Творцом. Это может стать навязчивой идеей. Или культом. От этого можно сойти с ума. Или даже пойти на убийство. Совершить ратный рыцарский подвиг. И развязать мировую войну. Но это становится образом жизни, когда семя стучится в двери, боясь, что ему откроют. Или просто уходит с водой – самое ценное, чем одарила природа. Как молвится, деньги на ветер. Так случается у людей. И это стало нормальным. Это вошло в привычку. Но станет бесплодным кокон. И силу утратит семя.


ПУТЬ ТРАВЫ

Весна запоздала, но трава очень быстро растет. Придет знойное лето – и спалит траву. Кроме той немногой, которую коса разлучит с корнем. И трава станет сеном. Хоть какая-то польза миру. Потому что ее съест корова. И даст молоко нашим детям. Если будут еще коровы. Если будет кому пить молоко.


АФФИРМАЦИЯ

Любуюсь белой ватой облаков, на мгновение забывая о том, что это – выхлопы промзоны.


ПЕЧАЛЬНАЯ ДАТА

Каждый год ровно в семь, как часы, они являются ко мне, чтобы поздравить меня с днем моего рождения, не подозревая о том, что это – самая печальная дата во всей моей биографии.


ЭФФЕКТ ПЛАЦЕБО II

Никогда наверное не знаешь, что ждет тебя там – за далекой чертой горизонта, за финишной лентой заката: ясный день или темная ночь? Ты бежишь – и думаешь в страхе: а вдруг и там ничего нет?


МЕЧТЫ, МЕЧТЫ...

Пока мы мечтали о счастье, оно потерялось в дороге. Пока призывали любовь, она устала – и ушла от нас. Пока мы грезили свободой, мы превратились в рабов.


КОТ

Жил-был кот. Он был очень ленивым и толстым. Кот всё время лежал и думал: и когда это я стал ленивым и толстым?


ОТЧАЯНИЕ

А однажды, не выдержав, вышел на главную площадь – и долго с надрывом кричал: «Полюбите. Полюбите! Полюбите меня! Я хороший...» Вскоре прислали скорую.


ЗИМОЙ И ЛЕТОМ

Летом песня дежурной птицы будит утро. И солнце восходит, зажигая рассвет. Зимой утро просыпается без будильника. Разве что продрогший петух своим хриплым испуганным криком разбивает холодный хрусталь – хрупкий лед тишины в округе. Летом солнце восходит затем, чтоб мы жили. А зимой – для того, чтоб не умерли.


НАСУЩНОЕ

Молим землю о дарах земных, молим небо о дарах небесных – а небо смеется над нами, и земля ему тихо вторит.


ДУМЫ

Каждый раз, просыпаясь, ловлю себя на том, что начинаю думать. Я думаю даже во сне.


ПЕРЕДЕЛ

Мы с ним дружим. Но видимся редко. Он приходит ко мне по праздникам. Два раза в году. Потому что в году два праздника. Как жаль, что мы видимся редко. Мы живем по разные стороны ночи.


СОПЕРНИЦА

Как ни старалась она поймать его в ловкие сети, он так и не смог полюбить ее в самых разных ее проявлениях – горько-сладкую, яркую, странную, трагикомичную жизнь. При любой удобной возможности он изменял ей с другой, которая была ее соперницей и полным антиподом. И однажды ушел навсегда – к той, что так ненавидела жизнь.


НЕДО

Существует какая-то недосказанность в печальном закате, в полете бабочки, в фильмах Лелуша.


ХАНЖА, ИЛИ ИНЫЕ ВРЕМЕНА

Смотрел недавно фильм о Нью-Йорке середины семидесятых. И заметил, что этим летом девушки носят то же, что носили ночные бабочки в городе грехов.


ШАХМАТЫ

В шахматах, как и в жизни, проигрываешь в трех ситуациях: когда рвешься в атаку, забыв о защите, или сидишь в осаде, позабыв о своих правах. А еще – когда просто дурак.


КАМНИ

Жил-был мальчик. И никому он не был нужен. И никто не был нужен ему. Жил себе мальчик и жил. А потом превратился в камень. Просто умер от нелюбви. Посмотри сколько вокруг камней!


СТРАННЫЕ СТРАННИКИ

Прохожие, путники, странники... Все мы странные друг для друга. Непонятные. И во многом непонятые... Вон на том перекрестке я однажды встретил родную душу. На мгновение я увидел в глазах понимание. И сейчас там растет гибискус.


ПРИЗНАНИЕ

Он долго смотрел на свое отражение в зеркале, потом тихо промолвил: люблю.. я люблю.. я люблю тебя.. А зеркало лишь косо усмехнулось и взвопило: а я тебя, приятель, нена-виии-жу!


ON THE VERGE

На тонкой грани между сном и явью есть зыбкий мостик, сделанный из желаний. И если на нем задержаться – дольше, чем это положено, – рискуешь стать чьим-то кошмаром. Или сладким сновидением.


ОБМАНУТЫЙ

Чувствуешь себя обманутым, выходя из кинотеатра после просмотра бездарного фильма, покидая стадион после проигрыша любимой команды, отравившись ужином в дешевом ресторане, потеряв любимую, доверяя времени.


СТАРОСТЬ

Совершенный абсурд – старость: ни сил, ни здоровья, ни денег. Лишь мудрость и жизненный опыт. Но они никому не нужны.


НОВЫЙ ПУТЬ

Решенье зреет, как фурункул, наполненный болью прожитых дней, нечистотами умерших мыслей. Зреет с каждым днем и часом, а вместе с ним – твоя решимость действовать, не оглядываясь на прошлое, не задумываясь о будущем и не парясь настоящим: потому что ты научился быть в миге. И в то мгновение, когда он наконец прорывает, ты очищаешься, ты избавляешься от боли – и смело делаешь свой первый шаг с вершины, на которую поднимался так долго.


ЧИСТО ПОЭТ, ИЛИ ДУХОМ СВЯТЫМ

Когда к нему пришел хронический запор, он перестал есть. Он перестал выпивать. Он перестал курить. Он начал писать стихи. И взял себе имя – Архангел.


ЖИДКОЕ ВРЕМЯ

Жидкое время уходит. Утекает сквозь пальцы. Течет через щели. Оно вытекает наружу. Даже если лодку хорошенько законопатишь, время не перестанет утекать, потому что не остановишь время. Оно первично. Оно – Господь. И потому всегда свободно. Время никогда не работает на нас. Мы работаем на время.


ОСОЗНАННОСТЬ

В момент остановки сознания начинаешь чувствовать вечность. Это и есть осознанность. Или самоосознание.


РАННИЙ УХОД

Люди часто уходят рано, потому что всем на них плевать. Но у этой печальной луны есть обратная сторона: люди рано уходят еще оттого, что порой слишком сильно нужны. Отношения их убивают.


ЧЕТЫРЕ ЧЕТВЕРТИ

Четверть жизни витал в небесах. Во второй зависал где-то между. В третьей спустился на землю, чтоб немного пожить на ней. А в четвертой опять выбор – между землей и небом...


ПРОЩЕНИЕ

Бывают минуты и дни, когда мне отчаянно хочется преклонить колени и попросить прощения у птиц, у травы, у воды и у неба, у ветра, с которым всегда был так дружен... И я делаю это: я прошу их простить – за то, что топтал их ногами, и проходил мимо или смотрел завистливо...

Я тихо плачу, кутаясь в траву, утопая в волнах, улетая в небо... И я снова и снова прошу их простить. Я был с вами – с вами останусь, потому что люблю вас. Но они не прощают меня. Потому что не обижались. Каждый раз признаюсь им в любви – и они отвечают взаимностью.

Быть может, я просто старею?


СУЩНОСТЬ

Среди богов был богом, среди людей – человеком, рыбой был среди рыб, и цветком был среди цветов, обусловленный временным телом, позабывший о своей сути.


ИЮЛЬ

День тает, словно шоколад в фольге. Мечты о тебе стекают белым пломбиром по смуглым рукам. Кровь и вино пульсируют в венах, и груз вины уже не так тяжел, как прежде. А через миг – гроза. Горячий ливень: мы ждали его, будто манны небесной – все те, кто остался в живых – люди, цветы, птицы. Он смывает усталость и боль, пыль дорог и пространство разлуки, размывает все звуки и числа, заполняет собой время. И уходят следы на песке – вслед за теми, кто их оставил. И усталые крылья фламинго нам дарят надежду на то, что придет еще одно завтра, а ночь нас оставит на время одних – и мы допоем наш дуэт на экваторе знойного лета, который не спели однажды.


СОЗЕРЦАНИЕ

Нет, я люблю ее такой как она есть. Боготворю такой как есть сейчас. Благословляю, прикасаясь взглядом. Я созерцаю, проникая в суть. И в этот самый миг я понимаю, что я изменяю ее. Каждую морщинку, к которой так привык. Каждую слезу, которую запомнил сердцем. Несколько ранних сединок. Она еще так молода! Сейчас она становится моложе, потому что я изменяю ее. Рисую взглядом новый образ... Мы всегда изменяем что-то, всего лишь созерцая – и соприкасаясь взглядом. И я забываю о времени. Я просто готовлюсь к разлуке, пытаясь ее запомнить.