Серебряная гитара

 

                Серебряная гитара.

                Из"Легенды и мифы Древней Люсинды"

     - Вставай! Люська! Я играть  хочу. -
     - Хочешь - так  играй… - Люська перевернулась на  другой бок, натянув повыше на  себя одеяло.
     - Я с тобой хочу  играть! Вставай!-
     - А я не хочу… И  всё! Я спать  еще  хочу! -
     - А  я не  дам  тебе  спать... Уже много времени - вставай! -
     - Не буду… Я спать хочу… -
     - Сейчас  музыку поставлю… Буду  тебе  мешать… Поставлю"Танец  с саблями"-буду  плясать…-
     - А  я буду  спать...-
     - А ты  уже  не  спишь - проснулась… Это не честно!-

     Люська  подняла  голову  с  подушки, наполнив  комнату  своим  возмущенным  сопрано.
     - И он  еще говорит  мне, что  я не честная, а  сам... Это  у  тебя нет ни  стыда, ни  совести, ты  мне спать не даешь…-
     - И не дам… И не  мечтай… Давай  играть!- Брат  срывает с сестры одеяло, утаскивая его  в соседнюю комнату. Он  всегда  просыпается  рано. Он  всегда раньше  засыпает. А  она, даже  если  и укладывается  спать в одно  и  то же   время, что  и  он-,долго лежит в темноте, и вещи  кажутся  ей таинственными  тенями, и  ей  страшно  засыпать… А говорить  о страхе  не  принято - нужно  расти  смелой  девочкой. Но  ведь  всё  равно  страшно. А вот  с  утра - так сладко  спится, но  изо  дня  в  день старший  брат не дает  досматривать  сны, и каждый  раз  что-то  придумывает. Ему  нужно  сдавать рапорт. Он-генерал! А  сестра - всего  лишь  «запорожец таврический», и должна  стоять  смирно, пока  псевдогенерал  не  скажет:"Вольно". Хотя  самозванец-генерал  тут  же  передумает и заявит, что она - подпольщица, что ее арестовали, и  вот  теперь  она - в  гестапо, а  он будет  ее  допрашивать.

      Для сестры Он - фриц! Он,якобы,  даже  знает  немецкий  язык,и,  значит, арестованная  подпольщица - глупая  девчонка, которая  должна  выдать  пароль, хотя   ей  всё  равно  вынесут  смертный  приговор, и ее поведут  на  расстрел. Сценарий всегда одинаков: сначала  она  будет привязана к дверной  ручке, сестра честно  заведет  руки  за спину, не  будет   сопротивляться, всё  ведь  должно  быть, как  в кино, ей угрожают,а  она - молчит, и обязательно  гневно смотрит  исподлобья на  своего палача.

     - Русиш  швайн!!! Гитлер-капут!- Брат несёт ахинею, приплетая к антирусским лозунгам призыв против фюрера, размахивая шикарным новеньким игрушечным  пистолетом, ради  которого  и  затеялась  игра. И  сестра согласна, ведь  такая дорогая игрушка, как  настоящая!  Люська  понимает, что  брату  нужно погордиться расстреливая ее, хоть немного, пока игрушка не  устареет. И  всё-таки сестра  начинает  возмущаться.

     - Ты  сказал  мои  слова!!! Это  я  кричу:" Гитлер  капут!Гитлер- капут!"-

     - Молчать! Русиш швайн! Партизанэн! Алес!!!Фойер!!!!Хэндэ Хох!Хэндэ Хох! Я сказал!!! Тупая, что ли?-
Грозно  сдвинув густые широкие брови, размахивая оружием  перед  лицом пленной  подпольщицы-партизанки вопит разъяренный  фриц.- Хэндэ Хох!Хендэ Хох! Фокэвульф! Хэндэ Хох!-

    - Дурак ты! Руки сам связал  мне… А  теперь орешь: «Хэндэ Хох»! Как  я могу хэндэхохнуться? -
    - Молчать! Швайн! Фирштэйн... Говори  пароль! Убью!-

    - Убивай, поганый враг! Русские не  сдаются!-
    - А ты - не  совсем  русская!.... Пароль…-
    - Так не называй русиш швайн… Я - советский народ! Стреляй, гад!- звонким голосом радостно  вопит Люська.

     Брат  хорошо помнит советские фильмы про войну и очень старательно гримасничает, изображая фрица. Он надувает щеки, важно расхаживает взад-вперед, а когда  садится, то обязательно скручивает  себе из  бумаги длинную сигарету, но  за неимением вина наливает в граненый стакан молоко из  трехлитровой банки, хотя  даже  в   этот  момент не перестает  выкрикивать ругательства. При  этом  он  очень  доволен, ибо привязанная  сестра тоже  хочет  молока, но арестантке-не положено!
     После этого  с приливом нового энтузиазма он  начинает наотмашь имитировать удары   по  лицу, объясняя, что  в кино ведь так-и  не иначе. К тому же, есть изначальная договоренность, что  всё  будет понарошку, но  всё равно хоть одна оплеуха  получается настоящей!  И подпольщица или  партизанка оглашает пространство небольшой  комнаты такими протестами, что понятно - игра в войну закончена….

    Игры - каждодневны, однообразны. Родители, как многие учителя, добросовестно воспитывают чужих  детей, работая в интернате. Собственные дети остаются целыми днями  дома  одни. Потому сценарии всегда  с одним финалом: через  полчаса  криков и  угроз, не  добившись  никакого  пароля, фриц  торжественно расстреливает жертву, после  чего, меняя  выражение  лица, развязывает  сестру, растирает  ей  руки, предлагает  желанного  молока. И,  вроде,  всё  нормально: сидят  за  одним  столом, завтракают, болтают… Но  вот  сестра   встает, идёт включать  пластинку - дети  очень  любят крутить  старые  черные  толстые  пластинки, слушая  всё по  три  раза на  всех  оборотах  старой "Сакты"-33,45 и 78 скорости меняются, искажая голоса. Дети повторяют  то же, импровизируя свои ассоциации. Танцы, соответственно, у каждого - от замедленных   движений до неистовых скачек. Пластинки царапаются, заскакивают… У каждого - свои предпочтения, но  есть  одна  пластинка, которую  никак  поделить  нельзя. И  никто не  хочет  уступать.
     - Поставь мою  сторону!- приказывает Брат- Сначала  пусть играет "Чай  вдвоём . Я - старший, потому пусть сначала моя мелодия играет!-
     - При чём здесь возраст? Нет, сегодня  очередь моей стороны. Пусть  играет "Серебряная гитара"- возражает младшая  сестра, уже  подросшая ,уже научившаяся  постоять  за  себя, а  не  безропотно  выполнять  все  приказы  брата.
     - А  я  сказал «Чай вдвоём»! И  будет  так, как  я  сказал! -
     - Нет. Вчера мы  договорились, что утром - моя  очередь. И  сначала  будет  играть"Серебряная  гитара."- Люська включает  пластинку, с разбега прыгая  в кровать, чтобы  слушать эту мелодию  лежа, причмокивая в ритм губами, прищелкивая  пальчиками, как  научил  папа. И главное, подражая отцу, слушать  музыку не  только  лежа, но  и с закрытыми  глазами. Но не  успевает Люська  разомлеть  от  музыки, как через  всё  ее нутро проносится скрипучий тормоз царапающей иглы и раздается  упрямый голос, брат быстро переворачивает пластинку.
     - Нет, мы  будем  слушать"Чай  вдвоём"! Я сказал!-

     - Ты  что  сделал? Ты  поцарапал нашу с папой любимую  музыку!- визжит  сестра, вскакивая  с  кровати, пружины  которой  так растянули дети, что  чуть  ли  не  до  пола  проседает  тело, словно и не  в  кровати, а уже  в  гамаке, и  выбраться из этой  впадины без  усилий  не  так   просто, не  так   быстро. Вот  уже  начинается ритмическое постукивание вступления "Чай  вдвоём."
    - Мы  будем  слушать мою и мамину  мелодию! - Торжественно  объявляет вероломный  победитель.
    - Нет, теперь я должна  посмотреть, есть  ли  царапины на «Серебряной  гитаре» - Возмущается  сестра, пытаясь попасть  к  проигрывателю, но  брат  удачно прикрывает амбразуру  телом, и его   музыка продолжает   играть. Люська в такт стучит  нервно ногой, по  инерции   вживаясь и  в эту  прекрасную  мелодию,  нетерпеливо  ждет, ждет, мысленно пытаясь подгонять  ритм. Наконец-то  можно  поднять иглу, снять  пластинку, рассмотреть, глубокая  ли  царапина. И,  как  только  она опять  включает "Серебряную гитару", опять щучкой ныряет в койку, чтобы закрыть  глаза и  слушать  музыку, тут   на  самом  разгоне  восторга ее сталкивают с облака мечты - всё  тем  же  ехидным, вреднющим  голосом.
     - Нет, мы  на  сорок пятом обороте  еще  не  слушали "Чай  вдвоем" -
     - Ты  ведь  и впрямь - фриц !Мы  ведь и на тридцать третьем не прослушали"Серебряную гитару."- Сестра  опять выкарабкивается из своего  гнездышка, но  брат  уже  успел  запустить ускоренный "Чай  вдвоем" - и теперь им  двоим  нужно  изображать Чарли Чаплина… Как  только мелодия заканчивается,
уставший  брат идет попить молочка или  компота. Воспользовавшись  этим, Люська  быстро ставит свою любимую  мелодию, которой  так и не  суждено доиграть  до  конца, ибо  опять  звучит  победный глас  утолившего жажду  брата.
     - Теперь  мы  будем на  семьдесят восьмом обороте слушать "Чай вдвоём"!-

     - О, это  выше  моих  сил...- кричит Люська очень понравившуюся  в каком-то  фильме фразу. - Нет, этого  я  не  стерплю - это выше  моих сил!- повторяет  она прежде, чем начинается  потасовка: борьба руками, телами, потом  война  подушками… Уставшие они заваливаются в одну  постель, набираются  сил  молча, пока  опять не  торжествует неунывающий призывный голос брата.
     - Конечно же,  мы  сейчас будем  слушать...-
     И здесь раздаются одновременно два вопля - высокий голос орет:"Серебряная гитара", ему противостоит баритон братца: «Чай вдвоём»!
     - Нет, будет" Серебряная гитара" - Сестра ставит пластинку заново.
Бессмысленно считать, сколько  раз  меняется  власть в городе, сколько  раз триумф победителя звучит с одной или  другой  стороны пластинки. Наконец, брат берет диск и разбивает на голове  сестры.

     Эти пластинки разбивались легко, на много кусков, и плач Люськи - не от физической боли - воет душа, у которой отняли  самую  любимую  мелодию! Она  собирает осколки  от  пластинки, складывая в пожелтевший конверт из грубой бумаги. Она  уже  знает, что на  много-много  лет этой  волшебной музыки   уже  не  будет! Этой  пластинки  не  будет  никогда, хотя  папа и пытался искать, спрашивать  у  всех  знакомых… Потом Люська лет через десять  по памяти  на  слух уже  после  смерти отца  научится  играть"Серебряную гитару" на аккордеоне, потом  подрастет и второй братик, освоит кларнет, и  они  вместе  будут   играть "Серебряную гитару" и "Маленький цветок", и под открытым  окном  будут  собираться  прохожие  и  просить
     - Сыграйте  еще  на бис "Серебряную гитару", а  старший  брат торжественно заявит, что лучше бы  выучили "Гоп! Гэй-гоп! Гоп! Гэй-гоп!"-

    Никто не  смог   заглушить мелодию, которая прожила  в  сердце  Люськи  всю  жизнь - это   была  первая  пластинка, которую  она  держала  в  руках, эта  была  музыка, которую она  слушала, уткнувшись в горячее  тело обожаемого папочки, в полной темноте, когда  потрескивал уголь  в печке в квартирке на  первом  этаже в двухэтажном  домике, и  так было душно-душно от необъятности  счастья, в котором нежилась светлая душа маленькой девочки, защищенной настоящей  любовью Отца.
Промчалось, пролилось, громыхая, прошелестело полвека... На улице был душный июль. И глубокой ночью в одной из ничем не примечательных питерских квартир, сидя в кресле перед монитором, распивая медленно по  глоточку вино, одинокая женщина набрала по  поисковику  в интернете венгерский  Джаз-секстет под управлением Томаша Балаша. И какое счастье - мелодия вернулась! И по  маленькой планетке Люсинды  понеслась любимая  музыка, сохраненная в записи - та самая, из Детства! Теперь она слушала, не переворачивая пластинку. По  очереди обе мелодии. И уносилась в прекрасные  времена, где  еще  все и всё - были живы ...