Гиппопотам Томаса Стернза Элиота

Гиппопотам с широкой жопой
в объятьях спит дневного часа
гранитным валуном меж топей,
хоть сделан из костей и мяса.

Издохнет – червь изгложет тушу,
с ней сгинут жадность и гордыня;
святая ж церковь нашу душу
оберегает, как твердыня.

Речная лошадь* сонно рыщет,
яства ища средь гнили-хлама;
святошам – с неба падать пище
в зевом раззявленный створ храма.

Гиппопотам лишится зада,
не слопав за день фруктов тонну;
плоды эдема – вот отрада
попам по божьему закону.

Во имя продолженья рода
толстяк уж изошёлся в стонах;
церковь соитие народа
с Христом сулит в воскресных гонах.

Под солнцем спать, а под луною
бродить – судьба гиппопотама;
у церкви поприще иное, –
жрать день и ночь, не зная срама.

Почившего гиппопотама
принял господь из вотчин пресных,
встречал куреньем фимиама
и пеньем ангелов небесных.               

И кровью агнцев златорунных
омытый, тот, сомлев от кайфа,
уселся в хор бренчать на струнах
ему вручённой богом арфы.

Здесь наш герой – в толпе красоток,
лишь чудом избежавших ада,
а церковь, нрав чей мил и кроток,
гниет средь дел мирских и смрада.
*Речная лошадь - в переводе на древнегреческий она и есть гиппопотам.