Груз из всех железяк, что осядут на мутном дне...

Груз из всех железяк, что осядут на мутном дне
Возможно не даст взлететь, но уже не позволит
Упасть, превратиться в пыль. Почувствуй, что ты сильней.
Законы физики, детка, те, что учили в школе,
Работают безотказно и ты попадешь в струю.
Прозрение за углом, осталась самая малость.
Меня пригибает к земле, я пружинисто поднимаюсь.
Покачиваюсь слегка, но вобщем уже стою.

***
Языки от колоколов, дедушкины ордена в День Победы,
Лезвия первых коньков, пятаки на метро и просто в карманах медь,
Высоченные краны подьемные на которые страшно смотреть,
Канцелярские кнопки, качели, велосипеды,
И тот трехколесный, и тот, оранжевый, боевой
На котором ты с горя колесила в слезах по летнему городу,
Даже в двенадцать нелюбовь уже владела тобой.
И позже, ключи от его квартиры, раковина вокзала,
Мотоциклы, машины разных мастей, явки, пароли,
Ты расставляла капканы и сама же в них попадала
Сама же глотала блестящий крючoк, радостно замирая.
В водах веры всегда от чего то излишки соли.
Без небес тебе слишком пресно, рыба морская.
Не забыть купола и шпили Рима и Петербурга,
Тугие тела самолетов, эскалаторов неизбежность...
Где ты, душа моя, мой волк одиноко снежный,
Где ты, в каком измерении ходишь по кругу?
На каком полуострове где-то
След  твоего мольберта
Оставляет огромные странные впадины
В снах моих, как следы древних воинов
На теплом красном песке?...

***
Не бежать от судьбы, но заставить ее пролиться
Через петли стихов на чужие злые рубцы.
Нелюбовь простой материал, не грубее ситца.
Ну не всем же дано в шелках отдавать концы.
Тель-Авив это, детка, та же Александрия,
Избалован и чувственен, но невесом внутри.
Ты нащупала нить не такую, как остальные
Своей нищей рукою и раз подают – бери.
Как бы ни было горько и как бы ты ни устала
Будет в каждом окне продолжатся игра за власть.
И спасает не небо, а внутренний груз металла
Тот, который не даст взлететь, но не даст упасть.