Мисс Марпл из Старого Междуречья

В автобусе было душно и пыльно. Но пыль и духота, словно не касались сухонькой старушки на переднем сиденье. Она, деловито протирая круглые очки, рассуждала о бахчевых культурах и поблескивала в улыбке белыми вставными зубами.

-Да растут у нас арбузы, растут. Только надо уметь ухаживать, и выбрать место. Арбуз припек любит.

На ее коленях курчавилась разрезными седоватыми листьями рассада (Подумалось: «Не арбузы ли везет высаживать?»)А она продолжала, поглаживая остренький подбородок сухой ладошкой, на тыльной стороне которой синела татуировка – северное солнце:

-Вот только сохранить урожай не всегда получается, тут уж, как повезет. Я вот в прошлом году знатно попала. Вымахали у меня на бахче этакие «поросята». Один арбуз уже в середине лета чуть не с литровую банку вымахал, это для наших мест –  уже много. Я его и пометила: гвоздиком на боку написала: «хрюша». Ничо ему не сделалось, только, как он сам рос, так и надпись росла вместе с ним. Сам зеленый, как бутылка-шампанка, а буквы серенькие, сухие – так и остались.

Вот уже урожай снимать надо. Я не нарадуюсь. Думаю, если все двадцать арбузов дозреют, так и будет радости внучке. Штаны бы только не намочила.

Помню, в тот день постояла я над грядкой, да и пошла в магазин за хлебом. Иду обратно, гляжу: на бережку четверо пацанят (старшему лет двенадцать) кружком сидят и так это козырно арбузные корочки отбрасывают! Арбузик на куски разломили и пользуются. Это кто же, думаю, еще в нашей улице такую красоту растит. Но надо и строгость знать.

Подхожу: «У кого, - говорю, - ахапен-гевезинг сделали?»

-Что ты, - говорят, - бабушка! Мы на базаре купили, там их какой-то дядька  из Карая продавал. У него много...

-Ну, говорю, смотрите. Узнаю, что сперли – к хозяевам сведу, да накажу уши надрать.

Потом в калитку захожу, а у меня грядка-то голая! Листья развесились, а между листьями и нет ничего! Ах, думаю, стервецы! И мешок мой, который на ограде сушился – тоже исчез. Со всеми удобствами обобрали. Но делать нечего. Надо идти искать.
Иду на бережок, где этих ребятишек видела. А их и след простыл – одни только шкурки валяются. И берег голый, не спрячешь ничего.  Луговинка чуть ли не до воды идет. Постояла, подумала... дай, думаю, под обрывчиком поброжу, по гравию.

Что вы думаете – в одном месте дерево водой подмыло, а в самой воде, под корнями и мешок мой лежит, и «хрюша» мой из мешка бочок показывает. Это они, значит, как раз мои арбузы трескали!

А сразу и не заметишь: мешок почти весь в воде – камешками его сверху привалили...

Ой, шпана! Старую зэчку наколоть думали! Дохлый номер! Отволокла я мешок к себе на веранду. А сама сижу, в окошко посекаю. Берег от моего домика хорошо видать.

Пришли, родимые... Видать пропИсались уже, с моих арбузов. Ну, дальше комедия пошла: на старшего младшие наскакивают, видно, что ругаются, потом руками махать стали...
Я подождала, пока они друг дружку по мордамасам отрихтуют, иду на берег.

-Ребята, арбузов хотите? У меня полная грядка была, да собрал кто-то. Один арбуз и остался. Съедим его, чтоб глаза не мозолил.

Думала, разбегутся. А они – гуськом, гуськом – за мной потянулись. В хату их пропустила. Сама «хрюшу» беру, нож тоже... Захожу и говорю: счас разрежем, вы и налетайте. Надпись увидели, притихли – все четверо. Поняли, что попались. Я виду не подаю, что тоже все поняла. Арбуз разрезаю, едим. Потом уже старшего отозвала в сторону и говорю: «Сявки вы еще, старых людей накалывать». По маленькому арбузику им на дорогу дала ( все же ведь помогли – сколько бы я по грядке ползала, пока обобрала бы!)

...Я слушал эту старушку и думал: вот ведь чудо. И крутила ее жизнь, и ломала. А она своих же грабителей угощать вздумала. И что у нас за люди, ей богу!