Дышать одним воздухом

Так уж устроен человек – пытается во всём чужом, далёком, неизвестном найти что-то родное, своё. Оказавшись на незнакомой улице, мы вглядываемся в лица других людей, стараясь отыскать кого-то – похожего если не нас, то хотя бы на тех, кого мы привыкли видеть рядом с собой. И, найдя кого-то, и мир начинаешь воспринимать по-другому. И вот уже безликая толпа становится для тебя почти семьёй. Ты дышишь воздухом этой чужой улицы, и понимаешь, что этот воздух – такой же близкий, как и тот, «домашний». А всё потому, что не только ты дышишь им – этим воздухом дышит ещё кто-то. Тот самый похожий.
Знаете же, какой воздух в Сибири? Такой, немного морозный, немного лесной, таёжный. И даже летом ты можешь ощутить эти морозные дуновения. А может, так и не только в Сибири. Наверно, и во всей России так. Страна-то одна – значит, и воздух должен быть один. Хотя…
А ещё есть другой воздух. Жаркий, солоноватый, немного терпкий, ароматный. В России такого нет. Он далеко. Там, где море. Где рано темнеет небо и в восемь часов вечера уже стоит ночь. Та самая, южная. Незабываемая, знойная. Я была в такой ночи. Давно, правда. Ну, и что? Была же.
Там есть такие маленькие уютненькие кафешечки. Где люди пьют чай, о жизни разговаривают, переглядываются, улыбаются, думают о своём и о других. А потом – выходят на воздух. На тот самый южный воздух. И дышат им. И находят в нём такое же дыхание – похожее на их. И дышат уже не самим воздухом, а дыханием других людей. Которые вроде и чужие, но уже стали своими. За то время, пока ты здесь, пока ты дышишь. Просто – дышишь. И – привыкаешь. К другому привыкаешь. А почему? Потому что кто-то – рядом. Ну, да Бог с ним, с воздухом. Часто можно и кое-что поинтереснее увидеть. Из своего. Из того, что словно прилетело вместе с тобой сюда, в эту жаркую, знойную ночь. Да и не только в ночь. Вообще – сюда. Так вот, там была совершенно невероятная для тех мест вещь. Русская вещь. Балалайка. Да-да – самая обыкновенная, треугольная, немного побитая временем, безнадёжно расстроенная. Но была. На домру ещё похожа. Я в своё время эту домру терпеть не могла. А тут – балалайка. Своя. Вот я и взяла её. И играла. Всякую чушь. Ну, знаете – «Калинка, малинка, малинка моя-я-я», «Во саду ли, в огороде бегала собачка-а-а…». Ну, все эти русские народные, плясовые хороводные. И тут вдруг – «Знаешь ли ты вдоль ночных дорог шла босиком, не жалея ног…» И вроде МакSим мне никогда не нравилась особо. А тут, поди ж ты – заиграла. На балалайке. Умереть не встать.
«А научи меня МакSим играть!» Это Инна. Маленькое очаровательное создание лет 8. Тоже её каким-то образом сюда занесло. Жара, люди какие-то бегают, суета, разноцветье… И балалайка, исполняющая «Знаешь ли ты». Естественно, ребёнку домой охота. В Россию. А тут пожалуйста – русский такой уголочек. Ну, как её не научить? Научила. Выучилась, потом довольная ходила, тренькала эту несчастную МакSим. Сейчас уже и не помнит, наверно. Да и зачем?
«А ты большим пальцем играешь?» А это Дима. Он в этом понимает, наверно – у него гитара. Огромная такая, прилично звучащая – не то, что эта древняя балалайка. А ещё он в военной форме ходит. Это такое партизанское задание – коль ты из России, надевай национальную одежду. Кафтанов, видимо, не нашлось. Зато солдатское обмундирование – пожалуйста. А что, ему идёт. И гитара сюда подходит…
Да, про гитару. Вернее, про балалайку мою. На которой я играть не умею. И хоть все и говорят: « ;ok g;zel !» («Очень хорошо!») - это враньё в чистом виде. Хотя, может, и не враньё. Просто слов других люди не знают. Слова-то чужие. Это тебе не воздух – к языку сложнее привыкать. Надо и мысли свои перестраивать. С чувствами проще.
А чтобы было со всем проще, надо что-то своё искать. Или создавать. И вот, можно сказать, в живом инструментальном исполнении звучит «Малинка-калинка». Я на балалайке, он – на гитаре. Люди туда-сюда бегают. Им, похоже, всё равно. Они, наверно, своё ищут. А мне уже не надо искать. Я – нашла.
И так – везде. Везде ты дышишь вроде бы разным воздухом. А на самом деле он – твой. Родной. Потому что им дышат близкие тебе люди. Или – не обязательно близкие. Я, наверно, вообще уже вряд ли с ними встречусь. Но тогда – они дышали тем же воздухом, что и я. И, скорее всего, именно их дыхание мне тогда помогло. Помогло понять себя, помогло привыкнуть. Ведь должно же быть что-то родное. Помогающее. Своё…
«Ты со мной. Ты рядом. Я дышу твоим дыханием». Так и живёшь. Всю жизнь. Потому что иначе нельзя. Нельзя жить. Нельзя дышать. Только ощущать дыхание кого-то другого. Своего. А без него тебе – не вздохнуть…