Горький. Кофе. Кофе горький

Нижний Новгород. Босяк.
Фиг вам. Будет всё не так.
Будет Капри и Сорренто.
Сдача имени в аренду.

Он и бармен, он и пекарь.
Ученик иконописной.
Он дитя простого века.
Он творец железных истин.

Не марксист, но друг марксистов.
Под надзором бедный сторож.
Он почти как Монтекристо.
Только вот не нюхал порох.

Пишет жалобу в стихах –
Выше должность – выше страх.
Судьбы мира на весах.
Судьбы мира на усах.

Горький. Кофе. Кофе горький.
И в вагоне словно в морге.
«Горький, это - Лев Толстой»
«Горький? Это кто такой?»

Чехов, венгров и словаков,
Сербов, немцев и болгар.
Каждый, в общем одинаков,
Каждый что-то написал.

Вкус заморских папирос.
Как всегда - туберкулёз.
Революция всерьёз.
Быть – не быть. Да не вопрос!

Горький. Кофе. Горький кофе.
Кофе капли в форме Капри.
Слава. Лава. Слава – морфий.
Революция - как грабли.

«Грабь награбленное!» Сабли.
Всех в окрошку. Много крови.
Жесть. Жестокость в каждом слове.
Броненосец – не кораблик.

Вот и «Исповедь» и «Правда».
Правда исповедь. «Звезда».
Жизнь в Сорренто. Чехарда.
«До свиданья, господа!»

Первый съезд советских пи.
Среди пи – он – самый первый.
Как придворный пионер на.
Храм искусства на крови.

И висят его усы,
Как застывшие часы.
Двадцать пять минут восьмого.
Вырос Леша, что ж такого.

Все – «Враги». Все – «Дети солнца».
Все – «Мещане». Все – «На дне».
От коряка до эстонца
Каждый знал его в стране.

Что ж, бывает даже гений
Ходит под руку с тираном.
Но парят погибших тени
Ночью над его диваном.

Не в Европе, в «Европейской».
Жизнь – гостиница – он помнил.
Жизнь начищена до блеска.
А за ней – каменоломни.

Рабский труд. Раба по капле.
Он выдавливал, как Капри.
Что ни день, то – рабства – пуд,
А за жизнь сцедил он пруд.

Курсы кройки и шитья.
Дух ничтожней бытия.
Курсы. Тройки. Бит и я.
Что ни подвиг, то – статья.

Кто убийца? – вот вопрос!
Был убит? – и то – неясно.
Сталин лично гроб пронес.
Горький был. Да будет – Красный!

Каждый третий – заключённый.
Будь ты пешка, будь учёный.
Мозг из тела извлечённый
Был в извилинах кручённых.

И ни капли там раба.
Только мёртвые нейроны.
И слова, слова, слова.
И поклонников - перроны.



На фото: Горький и Ягода. Именно Ягоду Сталин обвинил в смерти Горького. А сейчас самого Сталина обвиняют в смерти Горького. Такая вот Горькая Ягода.