Дурачок

Жил в одной деревне дурачок. Вся деревня им гордилась, потому что теперь не как в старые времена, теперь  дурачков в деревнях мало. На всю округу такой дурачок был один. Многие  приходили из неблизких даже мест просто так на дурачка посмотреть.
А он как заметит, что его смотреть идут, тут же  приосанится весь, рубаху поправит, ремешок подтянет, на голову свежий дурацкий колпак с блестящими бубенчиками надевает: милости просим! А подойдут: он уже приплясывает от удовольствия и поёт о чем-то непонятном своим дурацким голосом. И все довольны были, потешались над дурачком от души. А как потешатся, семечки погрызут, пощелкают, так  и домой возвращаются.
И дурачку хорошо жилось, все его жалели, угощали леденцами-монпасье. Дурачок слово это выговаривать не умел, а сласти страсть как любил. Ходит за кем-нибудь и канючит одно и то же: «Дай мампасе, дай мампасе, дай-дай-дай». Пока не дашь – не отстанет. Вот все и давали, что ж поделаешь, если жизнь такая.
Детишек дурачок никогда не обижал. Бывало, бегают они за ним гурьбой, кто за штаны дёргает, кто пальчиком  ему грозит, и все хором кричат: «Дурачок! Дурачок!» А он в ответ: то козликом блеет, то подпрыгивает, то рожицы корчит смешные и… это… язык высовывает изо рта и крутит им по-смешному так, по-глупому. Что с него возьмёшь, если он и вправду дурачок?!
Много лет так прошло. Стареньким дурачок сделался, уже не прыгает, как раньше, и поет-похрипывает, и забываться начал: идет, идет по дороге и вдруг к забору или ограде свернет и спать укладывается калачиком. Ладно бы только летом, а то и зимой случалось, совсем замерзнуть мог, пригляд-то за ним не тот стал.  Ранешние-то бабки зорко следили за дурачком, а нынешние за внуками-то не шибко смотрят, а тут чужой глупый человек. Обветшал дурачок и в одёжке тоже. И кормежка не та стала.
И поселился в деревне добрый деловой человек, так он про себя сказал, вот ему и поверили. Дом крепкий построил. Саженцев яблоневых навёз откуда-то, деревенских на работу нанимать начал, платил хотя и не шибко, всё обмишулить норовил, но раньше-то и того не было, а тут вот – пожалуйста.
Дурачок тем временем совсем сдал, усох и вовсе не скачет уже козликом, и бубенчиками не звенит, и видит плоховато, всё на завалинках  тулится вечно и дремлет, ну, ещё кряхтит иногда.
Вырос яблоневый сад, прибыток давать стал хозяину. Хорошие яблочки, наливные. Людям хозяин не очень доверял, завел собак цепных яблони свои сторожить, днем на цепи, а на ночь ограду закрывал и гулять их отпускал по саду. И собачкам хорошо, и сад в целости. Всё бы ничего. Только детворе разве втолкуешь: им куда нельзя лазить – там мёдом и намазано.
Сговорилась ребячья ватага в саду ночью яблок наворовать. У самих ведь яблони есть, а для них вот - слаще чужих , запретных в целом свете не найти. Ну, и полезли через ограду!  А собаки злющие - тут как тут! Кидаются на ребятню бестолковую. Крику детского, лаю собачьего – до небес среди ночи-то. Далеко слыхать. Хозяин в окошечко выглянул, а собачек убрать не шибко торопится, хочет, чтоб его кобели страху нагнали на воров. Ватага храбрая поразбежалась, а двоим детишкам не повезло, окружили их псы, вот-вот рвать начнут.
И вдруг наш дурачок седенький объявился! Видно дремал неподалёку. Как кинулся он на собак, как начал их от детей отгонять, откуда только силы у старого взялись! Лает на собак, дразнится, кулачками им грозит. Успели ребятишки убежать, только дурачку… не повезло ему , сильно не повезло. Шибко собачки злыми оказались…Пока люди соседские понабежали, пока хозяин псов своих отогнал…А  поздно уже. Не стало дурачка.
Вот и прикинь теперь: всю жизнь ведь он для всех дурак дураком был, а какое сердце нежное и отважное хранил в себе. Какая любовь в нем была к ребятишкам маленьким… Никто о том и не догадывался …