Бодлер

Деньги кончились. Как всегда неожиданно. Вдруг. Сразу. Все. Кончились. Не стало их совсем. Впереди уже маячил грустный вечер, полный раздумий о несправедливости жизни и моем к ней отношении. Перспектива остаться даже без пива, откровенно говоря, не манила.
Набрал с горем пополам тринадцать рублей сорок три копейки. И все? Все. Сразу в голове промелькнуло содержание таблички из больницы, где я недавно имел неудовольствие лежать целый месяц «Выхода нет» (для полной картины скажу, что окна моей палаты обращены были на морг, к строительству которого я в свое время имел самое непосредственное отношение). Стало грустно. Неужели нет? В смысле выхода. В сорок лет надо быть умнее, а я… Не умею обращаться с деньгами. «Умнее», «не умею». Может подойти в качестве рифмы. И тут я...
В самом деле, что иметь со стихов, если их не продавать? Даже Пушкин. Впрочем, он давно умер. Именно продавать! Продавать хотя бы рублей за двадцать – двадцать пять за книгу, и…
На улицу я вышел, вооружившись пачкой своих нераспроданных сборников. Долго, минут десять, комплексовал насчет того, как предложить их гражданам, мирно проплывающим мимо меня. Наконец решился. Парочка лет под шестьдесят показалась дружелюбной и вполне интеллигентной.
– Извините, пожалуйста, можно ограбить вас на тридцать рублей? Вы стихами не интересуетесь?
Заговорила дама:
–  Молодой человек (хоть в чем-то находишь удовлетворение) Вы в своем уме?
–  Стихи. Отдам недорого. Очень деньги нужны. Купите, не пожалеете. Некоторые хорошие. О любви есть.
– Что Вы себе позволяете! Нахал! Я сейчас милицию позову!
И она действительно закричала на всю улицу: «Милиция!!! Караул!!! Грабят!!!».
Моя жена постоянно ворчала, что я невезучий. Но это правда: милиция была тут как тут…

– Ну и что? Попытка грабежа. Оказание сопротивления сотрудникам милиции. Колемся? Откуда берешь наркотики?
–  Из Караганды.
– Так. Кто дилер?
– Что?
– Дилер кто, спрашиваю?
– Лохидзе Тимур Родригович.
– Он еще шутит, б..дь.
Удар был не очень сильным, но точным. Тепло растеклось по телу. На какое-то время я потерял сознание. Почему-то видел цветы. Много цветов. Очень много.
– Вставай, сука, – как из подземелья раздался голос. – Вставай, пидор. Вставай. Так. Хорошо. Еще вякнешь не по делу…
И тут я не удержался, направил кулак на звук. Потом еще и еще. За мои проколотые за время болезни вены. За "суку". За "пидора". За все. Серия оказалась удачной. Шестнадцать лет занятий спортом – это не вам шутка…

Камера показалась… Нет, не показалась. Она и оказалась местом не очень веселым. К тому же болели разбитое лицо, бока и кисти рук, в голове шумело. А тут еще сосед:
– И за что тебя?
– За стихи, – огрызнулся я.
– Не понял?
– Чего не понять? За стихи. Понял. Иди ты на...
Я редко сквернословлю, но это был тот самый случай. Однако мой собеседник не обиделся.
– За стихи? Ну, ты даешь? Как можно сесть за стихи? Рецепт напишешь?
– Напишу.
– Напиши, напиши. А в рифмах, наверно, «кровь» – «любовь» и все такое?
– Всякое пишу. Извини, я устал.
– Писать или сидеть?
– Просто устал. Извини, мне самому до себя.
И тут ни с того ни с сего он начал читать «Альбатроса» Бодлера. По-французски. А я, как будто автомат, мысленно – переводить. Иногда океан раздражает матросов, и они, разъяренные скукой, тогда ловят птиц исполинских – больших альбатросов, что в дороге всегда провожают суда. Их кидают на палубу грубо, бессильных, в клюв дымят табачищем, кривляясь, глумясь.  Беззащитны они, исполинские крылья им помеха в том мире, где царствует мразь...  Так и ты, мой поэт, альбатрос ты мой милый? Ты, как ангел, паришь в неземной высоте. Но ходить по земле среди сора и пыли твои сильные крылья мешают тебе.   
Я был потрясен. Откуда?
– Вы… Вы пишите?
– Нет. Я просто люблю поэзию. Наверное, поэтому и не пишу.
– А Бодлер как?
– Бодлер никак. Просто. Когда я работал в Алжире, это была единственная доступная книга.
– А Вас за что?
– Послать тебя? Просто не повезло...

Константина Ефимова, так звали моего товарища по несчастью, выпустили наутро. Я остался в камере совсем один. Будущее вырисовывалось безрадостным, но я не думал об этом: в голове был Бодлер.