Турнир поэтов

Думаю, что идея провести в нашем городе турнир поэтов пришла кому-то в голову не вчера: четырежды в течение месяца я выдержал эту информацию по телефону. Это много, если учесть, что в последнее время мне звонят редко. Видимо, я дружу не с теми людьми. Когда мне было очень плохо, названивали, не прекращая, с повышенным интересом спрашивали, не спился ли я (думаю, некоторых устроил бы ответ «спиваюсь». Сожалею, что их разочаровал). Когда дела пошли в гору – молчок. И тут на тебе – турнир. Да не простой – поэтов. Отчасти это напоминает бред или отзвук тягостного сна. «Турнир» и «поэты». Хотя, была же в свое время передача «Музыкальный ринг». Артисты современной эстрады пошли дальше – начали бить друг друга на глазах всей страны за какие-то 30-50 тысяч американских рублей. Да что говорить. У нас в городе несколько лет назад два литератора проводили свой творческий вечер под убийственным названием «Поэтическая дуэль». Тогда я был помоложе, несколько наивен и так не так чутко относился к пошлости, поэтому пошел. На сцене никто никого не убил. Оба читали свои сочинения с явным удовольствием, я бы даже сказал самозабвенно, заслужили аплодисменты зала. В общем, вечер удался. Позднее одному из них на юбилей я подарил шпагу. Настоящую. Из миланской стали. Неужели в тайной надежде?.. А теперь вот турнир. Сомнительное мероприятие.
Логики у меня никакой. Глупости говорю одни, а делаю другие. То есть на турнир я все-таки пошел.
Выставочный зал приютил в тот день самую разношерстную публику. Вот оно – собрание человеческих типов, кладезь для психолога и писателя. Неужели в нашем городе столько…
– Привет, Сергей. Молодец, что пришел, – вечно спешащий куда-то мэтр местной журналистики, один из инициаторов шоу, как мне показалось, был искренне рад моему появлению.
– Ну, как же, – промямлил я.
– Будешь выступать или в жюри?
В голове сразу пронеслась известная фраза Чацкого. Быть клоуном хотелось еще меньше.
– Да я просто послушать.
– Никаких послушать. В жюри.
– А кто?..
– Я, Петрович и ты.
– Тройка значит.
– Трое. Давай, через пять минут начинаем, – и он вновь пустился в путь.
– Хорошо, – ответил я уже пустоте.
Бывают в моей жизни пустяки, которые выбивают из колеи. Становится грустно. В такие минуты я почему-то вспоминаю себя маленького. Мир казался тогда необъятным, таинственным. Это и пугало, и притягивало одновременно. Стоя под вишневым деревом, я мечтал о чем-то самом главном. Так мне казалось тогда. А может быть, кто знает, это было действительно так. Именно главное. Утерянное с годами. Распавшееся из-за пустяков.
Я не нашел ничего умнее, как пойти в стоящую напротив кафешку и выпить сто граммов коньяка. Когда вернулся назад – уже начинали.
Первыми читали молодые. Начинающие, – представил их Петрович. Задача жюри была до боли проста – выставлять оценки за чтение и качество текста. Минут пятнадцать я старался делать это добросовестно. Потом… Потом я представил себя арбитром в фигурном катании. Когда в самом начале семидесятых я впервые увидел фигурное катание по цветному телевизору, меня охватило странное чувство. Я бы даже назвал его трепетом. Мужчины, никого не стыдясь, трогали своих партнерш за всевозможные места, бросали их на лед, крутили над головой. В общем, делали черт знает что. Но им хлопали. Ими восхищались. Неведомый голос произносил: "Файв ейч, файв севен". И вот теперь...
Читать вышла девушка с большим, очень чувственным ртом. Совершенно некрасивая, угловатая. Читала бред. Полнейший. Комплексы были видны невооруженным глазом. Но при всем этом она была такой, что мне показалось… Бред какой-то. Но высшую оценку я поставил именно ей. И испытал что-то наподобие… чувства глубокого удовлетворения. Признаюсь: хорошее чувство. Мне начала нравиться моя миссия. Она понравилась еще больше после того, как я поставил восьмерку совершеннейшему безумцу, читавшему о блевотине и необыкновенных позах…
Наконец началась самая ответственная часть программы. Читали «мэтры» местной поэзии. Нельзя сказать, что я не люблю наших поэтических светил. Вовсе нет. Они далеко не всегда вызывают у меня стойкое отторжение. Я вообще спокойно отношусь к людям. К людям подобного рода занятий – вдвойне. По моим впечатлениям, они ранимы и непредсказуемы. В памяти особняком стоят два случая.
Вот первый из них. Один литератор, имя которого не было никому известно в нашем городке, однажды дал мне свои стихи на рецензию. Стихи были хорошие, и я всегда об этом говорил и говорю. Стихи хорошие, а их автор...
Я всеми силами пытался продвигать его. Почти два года он зависал у меня в квартире. Как-то раз, пытаясь выручить его, я влез в драку, которую он затеял со случайными прохожими. И что же? Некоторое время спустя он объявил, что я украл у него название книги, которую он замыслил (замыслил!) выпустить. Говорил об этом на всех углах нашего городка, написал пасквиль в одну гнусную газетенку и даже поместил в Интернете стихотворение, посвященное моим нехорошим человеческим качествам. Что интересно, никто из моих пишущих знакомых ни разу не попросил его помолчать, наоборот, все советовали мне объясниться с ним. Оправдаться. Некоторые с неподдельным интересом наблюдали за развитием событий, делясь со мною свежими новостями из стана «неприятеля». 
Вторая история закончилась хеппи-эндом. Однажды, лет десять назад, мои «шедевры» попали в институтский сборник. В рубрику «Наши мэтры». К тому времени я всего несколько месяцев отработал в местном пединституте и не мог предположить, какая зараза это сделала. Мне тогда было не по себе. Слово «мэтр» к чему-то обязывало, но отнюдь не вдохновляло. Я бы даже сказал, вгоняло в некое уныние. Позже я познакомился и с «заразой». Это был молодой человек, вчерашний студент, обаятельный циник. Мог ли я предположить тогда, что спустя четыре года в бесконечных попойках и разговорах ни о чем родится идея нашей совместной книги? Вполне сносной, надо сказать. Но я опять отвлекся.
Мэтры читали спокойно, зная себе цену, а заодно оценивая собравшуюся публику. Их монументализм подавлял. Возникало ощущение, что статуя Командора и все события известной ночи – просто детская забава.
Почему-то захотелось выпить. Очень. Когда меня одолевает грусть, тянет на подвиги. Я посмотрел на часы. Час жизни упал в пустоту. А читать еще пятерым. И вдруг я увидел то, что растрогало меня почти до слез. Один из нас, членов жюри, заранее проставил все оценки. Как же так? Ведь… Чувство несправедливости почему-то не возникло. Было облегчение и сознание  того, что я законченный болван, на полном серьезе воспринимающий ситуацию. Выпить захотелось еще больше. Несоответствие было пугающим... 
Через пятнадцать минут все закончилось. Букет цветов и главный приз получила известная в прошлом поэтесса. А я вновь пошел в кафе и заказал коньяк. Долго сидел, смотрел за окно на спешащих куда-то людей и думал, почему я не маленький.