Никакой перспективы у наших людей...

   Из  разговора  с  Машей  Фадей, дежур-
ной  электроподстанции  во  время  моего 
праздничного  дежурства  по  шахте

/Из «Записных книжек энергетика шахты»/               

«Никакой  перспективы  у  наших  людей.
А  романтика  застит  вам  очи», –
так  сказала  намедни  Мария  Фадей 
в  разговоре  в  подстанции  ночью.

Постоянно  по  праздникам  мы,  ИТР, –
издавна  так, – дежурим  по  шахте.
Перед  мною  днём  был  по  ТБ  инженер, 
ну,  а  ночью  сидел  я  на  вахте.

Но,  а  так  как  подстанция – это  моё, 
и  к  тому  же  здесь  не  одиноко, 
провожу  здесь  обычно  дежурство  своё, 
наполняюсь  живительным  соком 
небывалых  речей,  интонаций  и  слов; 
окунаюсь  я  в  тайны  историй, 
узнаю  чью-то  радость,  видения  снов 
и  к  кому-то  пришедшее  горе.

Так  же  было  сейчас.  Разложив  «тормозки», 
повечеряли,  разговорились.

Маша  с  мужем  вернулась  на  днях  из  Москвы.
«Мы  в  столицу,  так  прямо,  влюбились!
В  парке  Горького  были,  на  ВДНХ.
Мавзолей  Ильича  посетили.
Но,  однако  скажу:  было  б  мало  греха, 
коль  его  бы  и  захоронили».

«Что  ты,  Маша?!  Ведь  это…»  «Иосич,  я  так.
Я  по-бабьи.  Но  он,  чай,  крещённый…
Но  не  только  мне  видится  в  этом  бардак –
он  во  всём,  коль  сказать  обобщённо.

В  магазинах  всего  там,  хоть  пруд  запруди.
А  у  нас  ни  хрена  на  прилавках.
Что  не  знают  кремлёвские  это  вожди 
и  хапуги – начальники  главков?!

В  ГУМе  Ване  купили  мы  польский  пиджак, 
в  «Детском  мире»  я  шубку  купила.
По  деньгам,  так  сказать  можно,  просто  за  так,
только  радость  вся  мимо  проплыла:
ведь  подумать  о  том,  как  мы  все  тут  живём –
ни  жратвы,  ни  одежды  лишь  гимны.
А  руду-то  мы  миру  всему  продаём!
За  неё  мужики  наши  гибнут.
Ордена  им  посмертно…  А  денежки  где?
Ни  зарплаты  достойной,  ни  пенсий.
Есть  навалом  зато  при  постыдной  нужде 
лишь  парадные  бодрые  песни.

Ты,  Иосич,  прости,  но – романтик-карась: 
ты  совсем  и  не  видишь  всё  это.
А  кругом  демагогии  пышная  грязь.
Может,  скоро  скончание  света, 
и  мы  все  посходили,  должно  быть,  с  ума?
Ты  стихи  о  таком  не  напишешь.
Вот  и  я  разболталась  с  тобою  сама, 
что  испугано  даже  ты  дышишь, 
словно  я – враг  народа.  А  я  и  не  враг. 
Просто  сердце  в  ужасной  тоске, 
что  как  будто  загнали  в  вонючий  овраг 
здесь  всех  нас – всё  не  так  как  в  Москве.
И  завидки  берут  и  злоба  на  властей 
за  сегодняшний  наш  беспредел.
КГБ  если  б  знать – не  собрать  мне  костей: 
без  суда  меня  и  под  расстрел…»

Замолчали  надолго.  «Уже  вот  рассвет.
Ты,  Иосич,  забудь  мои  бредни».
Что  ты,  Маша?!  Пока!  Я  пошёл  в  кабинет». 
 
Вот  такой  разговор  был  намедни.

 1968 г.