К юбилею

«Панорама Резекне» № 62 от 6.08.2008, цикл стихов
для «Поэтического вестника» № 58», в преддверии юбилея (55 лет).
Все стихи в «ПВ» № 58, по понятным причинам, не вошли.

Здравствуйте дорогие читатели!
Имея возможность обратиться к Вам,
хочу представить на суд Ваш стихи разных лет,
быть может, не лучшие с точки зрения техники, но написанные фибрами души и горячим пульсом моего сердца. Я не поэт в том смысле, что, как говорил Василий Иванович: «Я академиев не кончал».
В переводах считаю главным: любить автора, установив с ним душевный контакт и мысленный диалог – и он сам подскажет тебе, прав ты или нет…
С уважением к Вам,
Валерий Спиридонов
Август 2008

Философия любви

Растают страхи,
                строки,
                стуки…
Растает блеск любимых глаз.
Уйдут дороги и разлуки,
Растает всё. Не будет нас.

Растают в Вечности безбрежной
Заботы,
              чувства
                и права.
Звучат веками в песне нежной
Любви нетленные слова…

Поэзия

Поэзия – это сосны, поющие на ветру.
Поэзия – это остров, прохладный в любую жару.
Поэзия – это пламя, зажжённый друзьям камин.
Поэзия – это знамя, реющее без причин.
Поэзия – это тайна, зовущая в даль, без слов…
Поэзия – не случайна.
Поэзия – это любовь…

Поэт в пейзаже

Тянет с озера рыбой и илом.
Пахнет мёдом стерня камыша.
Бог на небе разводит чернила.
И рисует пейзаж, не спеша.

В полотно из небесной лазури
Он добавит малиновый крап…
Тишь и гладь после яростной бури.

Гладь воды удивляется небу.
Сонной рыбы приглушенный храп.
Мысль голодного тянется к хлебу,
Он не слеп и не глух, но – ослаб.

Красотой оглушён, удивлённый,
Он, готовый упасть, не дыша,
Как впервые безумно влюблённый…

Песнь соловья

Козёл, Осёл и Боров – жирный хряк
Сидели под сосной и мирно выпивали.
Приличный выпивон, закусочка – ништяк…
А на деревьях птички песни распевали…

На множество колен распелся Соловей, –
Зверью такой «расклад» был не по нраву, явно…
– Закусывай давай, смотри, не опсовей! –
Козлу талдычил хряк, – он пил и ел исправно.

– От ентих свистунов бекон не лезет в пасть! –
Тряс бородой Козёл, и, залпом хлопнул стопку.
– Он мог бы быть скромней! Не отдых, а напасть. –
Осёл губами шлёп. – Таких бы надо в топку!

– Какой же он певец?!!! – раскипятился хряк. –
– Ни рыла, ни костей, ни брюха и ни сала!
Не может петь, как все…
– Его сожрёт червяк! – проблеял вдруг Козёл.
И троица загоготала.

– Нельзя петь без рогов, без шерсти, бороды! –
Козёл продолжил спич, и, из горла водяры
Махнул, утёр слезу копытом. – Без булды,
Таким «певцам» давным-давно пора на нары!

– Откуда слуху быть? – причмокивал Осёл. –
Поёт туды-сюды…Ему б такие уши,
Как у меня и хрюши, – тогда бы в ритм вошёл.
И чокнулись братки, и дальше водку глушат…

Начальственных манер пытаясь не терять,
Хряк подбоченился и твёрдо молвил слово:
– По Соловью, друзья, Указ бы нам издать,
Чтоб знал Он: здесь – не тут! И – наказать сурово.

– Рас-стрел! – сказал Козёл. Осёл: – Отправить в печку!
– На чучело Его! – отрезал смачно хряк. –
Иным чтоб неповадно было так и сяк
Над нами измываться!.. Встал и прыгнул в речку.

И, хрюкая в воде, продолжил хитрый свин:
– Козёл, пиши Указ! А за Ослом – печати…
Состряпан был «указ»: Соловушке – кердын!
И повалились спать, где жрали…
Да, тут, друзья, не до кровати…
__________

Проснулись под сосной, под ясною Луной. –
Блюёт в кустах Осёл. В мозгах Свиньи – затменье.
От водки сдох Козёл, и в «мир» упал иной. –
Лишь Соловья в ночи божественное пенье…
20.12.2003 (написано в Анчупанском лесу)

Гимн Великой Руси

Храни, Бог, страну дорогую –
Любимую Родину-мать,
Отчизну до боли родную
Врагам не давай разорвать!..

Твои купола золотые –
Померкли в них звёзды Кремля…
Бредут по дорогам святые, –
Им русская светит земля.

Здесь купол высокого неба,
И близкие звёзды в ночи.
Здесь – запах домашнего хлеба,
Растут в деревнях силачи…

Здесь вольные русские реки,
И золотом светят боры.
Рождалась Россия навеки,
Вострила свои топоры…

Не любит Россия дорогу, –
С того тяжела на подъём.
Но искренне предана Богу, –
Мы любим Его. И – живём!..

Здесь мучалось царское семя.
Привольна была жизнь славян.
Здесь гибнет захватчиков племя.
И любит землица крестьян.

Под сенью славянского духа,
Красива собой и сильна,
Войной крещена и разрухой,
Рождалась в сраженьях страна…

Храни, Бог, землицу святую! –
Я в ноги Тебе поклонюсь –
За мать, за Отчизну родную…
Храни, Бог, Великую Русь!
15.09.2000 г.

Пришла осень
И.К.

1.
Светлый лунный май.
В роще.
Крепче обнимай! –
Просишь.
Поцелуй длиной
В лето.
Навсегда со мной
Это.
Лопнула весной
Припять.
Чёрною водой
Сытя.
До небес взошло
Пламя.
Красное сожгло
Знамя…
В перекрестье рук
Нежных.
Плыли до вершин
Снежных.
Воздух стал густым.
Храм пуст.
Развели мосты
В август.
2.
Просто шутка. Так.
Просто.
Прыгнул я с моста.
К звёздам.
Может быть, был пьян?
Может.
Рвёт любовь меня,
Гложет.
Я поймал звезду.
С ходу.
От моста… к мосту
В воду.
Не моя вина –
Небыль.
Я взглянул со дна.
В небо…
Мне любить тебя
Поздно.
Прыгнул я опять
К звёздам.
И поплыл по ним
Резво.
К берегу приник
Трезвый.
Звёзды звали ввысь.
Рьяно.
В ранах от любви,
Пьяный.
Я упал к ногам
Сосен.
Вот пришла и к нам
Осень.
1999

И музыка небес
И.К.

Последние слова
Твои
Упали на пол.
Упали в землю,
Проросли.
Осенний дождик
Лил,
Слезами капал.
И билось семя
Вне земли.

Все тихие слова
В лицо кричала.
Кричала в сердце,
И, звала.
И мятая трава.
И чайки у причала.
И, твоё скерцо…
Не права.

Мы – дети не Луны,
Но – Солнца, звёзд.
Небес и неба.
Солёный тёплый
Вкус.
И твой счастливый
Смех.
Когда приходят сны, –
Амур, Венера, Геба…
Я, чувствую,
Не трус.
И, совершаю
Грех.

Но этот лёгкий
Грех.
Он больше –
Неземной.
Нет тяжелей
Любви
Нести печальный
Крест.
Ведь ты была
Со мной.
Взошли слова
Твои…
И музыка Небес.
И твой
Счастливый
Смех.

В городском парке

Кидает бомж кусочки хлеба воробьям.
У самого в кармане – ни шиша…
Что отыскал, наскрёб – на то и пьян, –
И сердцу легче, не болит душа.

В приюте срок закончился давно.
Куда податься? – На скамейку, в парк.
Иль в церковь: скажут, что поведал Марк.
Или Лука. – Ему давно уж всё равно!

У церкви он стрельнёт монет.
Поклонится, спасибо скажет.
Нет, с бомжеваньем не завяжет.
Пути обратно – нет.

И крыши нет – одна сума.
Года забрали в мир иной собаку.
Бомж закопал её, поплакал,
Но не сошёл с ума.
               
Ему ночами будет сниться лай.
И, верный пёс, во сне оближет руки.
По что тебе такие муки,
Будулай?!

Озеро Ковшу

Здесь мир иной. Как на другой планете.
И путник редкий не всколыхнёт покой.
Водица холодна – купаюсь я в такой –
На зорьке на вечерней. Иль на рассвете.

Вот одуванчик – Солнышка дитя,
И из него пчела высасывает соки.
Здесь Бог – покинул Храм далёкий.
Щебечут птицы, соловей поёт, грустя.

Вот пеночка поёт: «Мед-ведь и-дёт!»
Купаются скворцы, играют воробьи.
Остановило время жернова свои.
Как низок над водою ласточки полёт!

Всё ясно: непогода ждёт.
Наверное, об этом стрекочет коростель,
И плачет выпь. Сплошная непогода!
Не зря серчает матушка Природа:

Перина холодна, холодная постель.
Холодный ветер разгоняет облака.
Выходит Солнышко из мрачных туч.
Как милостив Господь! И как могуч –
Остановилась времени река…
.
Я знаю

Я знаю, ты смотришь в окно,
Гадаешь: он лев иль свинья?
А мне-то, вообще, всё равно,
Что думают про меня!..

А если вот так – не вообще, –
Люблю, потому и любим.
Я толк понимаю в борще, –
Вообще, я готовить люблю…

Живу, как трава иль ручей,
Нехитрые песни пою.
Вас много, а я, вот, – ничей!
Но всех вас безумно люблю…

Просты и ручей и трава.
И сосны – их с детства люблю.
Бывает, болит голова,
Но это когда я не пью…
30.07.2008. 16.30
(написано после второго рождения)

Я – не поэт!
                Г. Щ.

«Небо, как колокол, месяц – язык…»
(Незабвенный июль 1973 года)

Кичится кто-то, что – поэт(!).
Что массу книжек настрочил!..
_______

Я – не поэт, и, может,
и не Пиит совсем.
Но почему-то нужен всем,
Кто рад, что дышит
воздухом сосновым,
Кто рад мальку в реке.
И мотыльку.
И одуванчикам безстыжим…
А что стыдиться им:
нахально-жёлтой шапки? –
на Солнце на весеннем –  золотой..
А я пишу, как будто бы дышу.
Когда люблю – дыхание боксёра.
Но он-то бьёт на выдохе!
А я на вдохе – поцелую
Тебя. Красивую такую.
И нежную.
А сердце – 250 ударов!
Может больше…
Что там горячий секс в парной
На верхнем на полке?!
Его узнаю я потом. Задаром
(не приемлю шлюх!).

И всё нежнее поцелуй, всё дольше…
Сердечко, прыгает, как зайчик –
За сбоем – сбой…

Мы – дети. Мне – 19, а тебе – 15.
Я нёс тебя от Лужников. По набережной.
Вдоль Кремля, целуя и лелея.
Ты вырывалась: всё боялась за меня:
Вдруг надорвусь?
Но как же можно надорваться ночью?
Когда Москва в усталой дрёме
Всхрапывает рёвом поливалок.
Их брызги – Божия роса!
Но – атеисты мы.
И напрочь обо всём забыли.
Я не устал. Идти приятно было рядом.
Смотреть глаза в глаза и плакать от любви…
Я прыгнуть захотел с моста
в Москва-реку…
Ты – удержала.
Твёрдым взглядом, не по годам
Серьезным.
«Ни к чему забавы!» – ты крикнула мне молча.
Сокольники прошли. Идём к детдому –
Там ваш лагерь – комсомольцев Забайкалья.
Мы вспомнили о Боге. Молча.
Ты – дочь казака, дочь старосвята-старовера.
Я польский внук, с дворянскими корнями,
С какими только не намешанных кровей! –
и русских, и карельских, да и болгарских тоже…
А я был рад, что так люблю тебя, как никого на свете!
Об этом думал я, когда мы проходили переезд.
Вот и детдом.
Уже три ночи.
Наверно, дрыхнет воспиталка!..
Ты повела меня в беседку,
словно чуя –
Завтра наш последний день.
Шесть тысяч с лишним километров
Порвут нас в клочья.
Но наши души
Будут вместе
Навсегда.
Ты мне кричала: «Да! Да! Да! Да! Да!..
Да, я люблю тебя, как никого на свете!
И быть хочу твоей навеки – на-всег-да-а…», –
И целовала, целовала,
замерла,
Обмякла. «Бе-ри меня…», – шептали
Губы.
Я впился в них, не в силах
Оторваться.
Взял на руки тебя.
Понёс в глухой подъезд
детдома.
Ты – плакала, о, девочка,
стальнее стали воля
Твоя.
Ты – плакала.
Теперь уж не от счастья и любви:

Что просьбу я не выполнил твою…

«Я завтра не пойду с тобой! – шептала твёрдо ты. –
Иначе. Под поезд брошусь без раздумий!»…

И я пошёл. Светало.
На первой электричке с «Ленинградки»
Укатил я в Тверь (тогда – Калинин)…

Такими были мы. Остались ими навсегда…

Пришла посылка в марте.
Букет безлистных веток,
перевязан алой лентой.
Поставил в вазу их.
Через три дня расцвёл багульник! –
Лиловыми цветами…
По комнате разлился аромат
Любви весенней Забайкалья,
Радости Читы.
Прохлада Ингоды…
Я сидел и плакал.
От потерянной
и истинной любви.
В ней осталась Ты…
А я – предатель!
Клеймо поставил сам.
И навсегда.

Жена взяла цветы – благоуханье Забайкалья, и…
И выкинула в мусорник,
растоптав ногами…

Вот так беда вошла в шальную жизнь мою.
Все годы я люблю. Тебя. Пою.
Пишу о чем-то.
Говорят, – поэт.
Но нет.
Поэт не может предавать!
Но я пишу, как пьяный иль в бреду…
Всю жизнь ищу чего-то,
каюсь,
Нахожу, и ухожу. И – не найду.
И мучаюсь, и маюсь, –
Ведь, Первая любовь – одна.
Мы не смогли испить её до дна
И до вершины…
За все грехи и прегрешенья
Боженька, прости!
И не поэта просьба,
А – мужчины.

Я искуплю свою вину!..

Пишу о лесе – дышится легко.
Пишу о соснах – весело поётся.
Уходит друг – и
сердцу нелегко.
Оно стучит, стучит.
Почти не бьётся…
Замкнут круг
Любви.

Проходит всё. Любовь вечна.
Звенит струна. Выходит
Солнце из-за тучек…

Ушёл поэт – он больше мне, чем друг.*
Он ближе, чем Есенин, Фет иль Пушкин.
У нас одна кипела кровь,
Сердца гремели в такт,
И в этой жизни дрЯной,
Он трезв был,
Я был чаще пьяный.
Но путь наш очень узкий,
Словно лучик-луч из дырочки
Под стрёхой…

Не плачь, дурёха!
Tak, jestem trohe, Polak,
Но душой и сердцем – русский!
Я не поэт.
Я – Солнца лучик…
27.07.2008//16.06.2010
__________
* Поэт Сергей Иванович Герасимов

Путь Поэта

Путь поэта не слишком и сложен:
Слушай музыку, мысли рифмуй.
Ну, а если флажками обложен, –
Не теряйся и поверху дуй!

Коль предали друзья и товарищи,
Не печалься и бровь не суровь!
Есть такие, братишка, «пожарищи»,
Где вскипают все чувства и кровь.

Пусть спешат уркаганы бедовые, –
Их влечёт клептомании страсть…
Нас спасут гимназистки медовые, –
Не дадут нашим чувствам пропасть.

Ты испей всё до дна, всё до капельки.
Если надо – дерись до крови!
Наступай тыщу раз, но – на грабельки,
Только пой, сочиняй. И –
Живи!

Меня побили…

Вы били не меня!
Что наша оболочка?! –
Она, ведь, не вечна. И – тленна…
Подпортили её, мои
Утроив силы.
Ведь нет сильнее силы Духа!
Да и к тому же я
Не подставляю щёк: не так воспитан.
Так просто укусить меня, ударить в спину…
Исподтишка.
Я – воин!
Чем ты сильней – сильнее враг твой!
Он так же, как и ты
зрит смерти в очи…
И всё решает
Жребий.
Всё так просто.
Как Любовь…
Вы били не меня.
Вы били Бога…
Откуда знать вам, что живёт Он
В моём большом и сильном
Сердце.
26.07.2008. (8.00)

Анчупанский мотив

Запахло сосной и малиной.
Местами отцвел Иван-чай.
Над бывшей горой муравьиной
Два джипа бодалися, чай?!...
Всё выжжено в дивной округе:
Шумел здесь подрост, молодняк,
Теперь вот сосёнки-подруги
Вдыхают горелый сквозняк.
Не видно ни лис и ни зайцев,
Косуль – ни следочка-следа!...
Орёл закричал: не пугайся! –
Их с самкой постигла беда.
С дубинами здесь отморозки
Скворечники бьют и крушат!
Ломают все гнёзда. Берёзки
К земле пригвоздить норовят.
Вверху свили птички там гнёзда,
Но сбили птенцов до поры.
Кричали орлы, – только поздно! –
Орлят разнесли топоры…
В любое прошедшее время
(его хоть отребьем реки!), –
Звериное множилось племя, –
Служили в лесу лесники…
Скамейки, столы мастерили,
Места для привалов, кострищ…
И всех муравьёв оградили
От злых кабанов и «козлищ»!
Скворечники вешали, гнёзда –
Для малых пичуг и синиц.
И жили красиво и просто
Среди барсуков и куниц,
Средь белок, волков и оленей,
Средь множества пташек лесных…
От наших трудов и молений
Рос лес от весны до весны.
Теперь же здесь свалка на свалке,
И пятна от гульбищ-кострищ!
Сюда не летают и галки,
Боится медведь пепелищ…
Деревьев сажают немало.
Растут здесь уродцы пока, –
Давно здесь, друзья, не ступала
Нога лесника – мужика!
Запахло сосной и малиной.
Местами отцвёл Иван-чай.
Над бывшей горой муравьиной
Два джипа бодалися, чай?!...
Уже отошла земляника.
Чернеет черника внизу…
И громче тишайшего крика
Косуля роняет слезу…
24/25.07.2008
(написано на койке смертника, под наркозом)

Мент

Сегодня «Мент» – созвучно слову честь,
И, как с судьбою не играя,
Его всегда ты волен несть
В пути – до самого до края.

Нас бьют, как били могикан,
И рвут, как сорняки на грядке.
Но мы – менты всех бывших стран
Перетерпели все порядки.

Менты на службе – раз и два…,
Иных нельзя прикинуть версий.
Они работают едва
И ждут своих мизерных пенсий.

Сегодня новых нет Ментов,
И нет былых центурионов.
Сегодня в «городе» козлов
Осталась шайка «фараонов».
4.08.2008. Резекне. Латвия.

Мусор

Что творится нынче, Боже? –
Мент – тупой, продажный, злой, –
Авторучку нервно гложет:
Ничего найти не может –
Даже личный геморрой…
24.09.2006.

Аромат любви

Мне снилось первое цветенье,
Твой поцелуй, как наяву,
И чувств великих дуновенье
На нашем первом рандеву.

Куст алычи, как будто снежный,
Белел в ночи цветущий сад,
Твой поцелуй – пьяняще-нежный,
Пьянил цветенья аромат…

Мы шли всю ночь, штурмуя горы.
Блеснул вершины яркий лёд.
Земные брошены опоры, –
Нас подхватил любви полёт.

Одни, томимые желаньем,
Летели к новым мирозданьям…
20.05.2008

Переводы

(с польского)

Адам Мицкевич

Воспоминание

Лаура! Может, прекрасные наши лета
Память твоя нарисует когда-то навечно.
Заняты были мы только собою, безпечно.
Нас не тревожил весь мир и его суета.

Холод беседки, и буйство жасмина-куста.
Шепчет и вьётся по лугу ручей безконечно.
Там, где любили друг друга безумно сердечно,
Ночь укрывала нас пледом, будила уста.

Месяц, как сабля; плывут облака-янычары.
Снежные груди и локонов златосвеченье.
Как же прелестны твои и божественны чары!

Сердце заходит, порыва сладчайше томленье.
Слиты уста и глаза – неразлучные пары.
Сретенье слёз, и, дыханий соединенье…

Приятелям москалям и русским друзьям

Тем, кто помнит меня, – лишь о вас я мечтаю,
Потрясённый смертями и ссылкой друзей.
Ваши лица во сне и в бреду я узнаю,
Вы имеете право в мечте жить моей.
Где сейчас вы, друзья? Благородный Рылеев,
Как родной мне, но схвачен, по воле царя,
Он висит, затянулась верёвка на шее;
Проклинает пророков народ, зло творя.
Руку ту, что протягивал вещий Бестужев,
Он – поэт и солдат, без пера и ружья, –
Вырвал царь, приковав её к тачке снаружи, –
Скован насмерть с поляком, – зарыты в забое друзья.
Ждёт предателей Божия страшная кара.
При мундире, при ордене – царский холоп!
Душу вольную продал царюге, не даром! –
И о царский порог расшибает свой лоб.
Язычищем продажным он славит тирана,
И приходит в восторг от приятельских мук.
Весь испачканный кровью (кровит моя польская рана!):
Пред царём, как петух, – как от ратных заслуг.
Если к вам издалеча, от вольного роду,
Долетит в Заполярье приятельский клич,
И откликнется в небе, тревожа природу,
Это – вестник свободы, как журавль или грач.
Голос мой вам знаком; был пока я в оковах,
Извиваясь, как уж, (где подняться там в рост?),
Сколько в чувствах сокрытых вам поведал тайн новых,
И для вас был всегда, словно голубь, я прост.

Выливаю отраву на мир, и, не больше,
Пусть едка моя горькая жгучая речь,
Это слёзы и кровь несгибаемой Польши, –
Чтоб оковы разъесть, ваши цепи рассечь!
Кто ж завоет из вас, как последняя шавка,
Заскулит, словно пёс, что к битью терпелив,
Да и в пору ему – поводок и удавка,
Только может куснуть, про добро позабыв.

*   *   *

Obozowe tango (Лагерное танго)
(солдатская песня военных лет)

«Обозове танго» споём тебе мы,
Ветр подхватит, лес колышет, –
Клонит в сон тебя.
Спи моё сердечко, я твой любимый,
Скоро встреча – сердце слышит! –
Обниму любя.

И хоть нас делят
Тысячи долгих весей и миль.
Не забывай же
Наших мгновений быль.
Лесную серенаду
Споём тебе мы,
Это «танго обозове»
Вновь пленило нас.

Помнишь ли, подружка,
Костёр прощальный, –
В тёмном лесе, на поляне
Встречу в поздний час?
Лес шумел нам нежно,
Была так близко
Наши чувства, с жаром искр,
Полонили нас.

И хоть нас делят
Тысячи долгих весей и миль.
Не забывай же
Наших мгновений быль.
Лесную серенаду
Споём тебе мы,
Это «танго обозове»
Вновь пленило нас.

Польский народный гимн

Нашей Польше ввек не сгинуть,
Если мы живучи.
Всех варягов сможем скинуть
Саблею могучей

Припев:

Марш, марш Домбровский,
С земли Италии до Польской!
За тобой – походом, –
Встретимся с народом.

Через Вислу, через Варту, –
Будем Поляками,
Подражая Бонапарту,
Вырвем власть руками!

Припев:

Как Чарнецкий прибыл в Познань, –
Шведам стал он горем, –
Дал спасенье, (враг был грозный!).
И вернулся морем.

Припев:

Бросил батя плуг свой даже,
Слёзы моют раны:
«Слышишь, Бася, вроде наши
Лупят в тарабаны!»

Припев:

Марш, марш Домбровский,
С земли Италии до Польской!
За тобой – походом, –
Встретимся с народом.

*   *   *
( с немецкого)

Райнер Мария Рильке

Народный напев

Дивный покой
С песнями бомского люда,
В сердце крадётся чудо –
Силы людской.

Тихий напев, –
Полет малыш картошку,
Песня нашла дорожку,
В сон твой влетев.

Ты, человек,
Сможешь так плыть по свету?
Всё-таки песню эту
Запоминай навек.

Зимние ели

Дыханье елей статных – крях-да-крях! –
в снегу морозном; и искристый,
в жемчужном блеске, иней на ветвях,
И тишина дорог наводит страх,
Нас манит комнат жар лучитсый,
                пугая деток:

Поют часы,
В зелёной кроне треснул гром,
Обвал, и ослепляя светом,
Летит лавиной иней с веток, –
Проснулась вечность белым днём.

Безрадостная старость

Созрели барбарисы, ярко рдея,
Дыханье тише престарелых астр,
Уходят лето и весенний фарт,
Прождал всю жизнь, богатством не владея.

Нет, сна, свои сомкнуть не можешь очи,
Ведь в прошлом изобилие твоё…
Ему осталось ждать прихода ночи,
Он в собственные сумерки идёт, –
Совсем старик, здоровья нет и мочи.

Ничто не ждёт его, и день не мАнит,
И лживо всё, что происходит с ним;
И то же Ты, мой Боже! Словно камень,
Влекущий в бездну, – в синий мрак глубин.

Окраина

Где ветхих хижин крайних мрачный ряд,
И новые дома теснятся некрасиво,
В лесах строительных толпятся, боязливо
Выглядывая диво: поле, и восход – закат.

Здесь блёклая всегда весна-полувесна.
И губы лета в лихорадке за досками;
Больные вишни, дети с бледными щеками,
И только осени голубизна

Несёт покой и дали, крася иногда
Свои закаты, в нежных переливах:
Темнеют овцы, в бурке пастушок лениво
Приник к столбу; фонарь мерцает, как звезда

(с английского)

Уильям Шекспир

Сонет 153

Спит Купидон, свой факел отложив;
Дианы служка оценив всё взглядом,
Любви огонь мгновенно погрузив
В источник хладный бьющий рядом

И, ключ впитал Любви священный жар! –
Навечно став истоком свойств целебных,
Бурлит родник – целебен даже пар, –
И лечит всех от хворей непотребных.

Вдруг вспыхнул факел – от чар моей любимой,
Мне Купидон прожёг грудную кость, –
Нырнул я в ключ от боли нестерпимой,
Печалью раздражённый гость;
 
Не исцелён, но отгоняю страх:
Любовь моя! Мой ключ в твоих глазах…

Сонет 154

Однажды Бог Любви заснул – малыш,
Любви огниво выпало из рук;
К нему подкралась нимфа, словно мышь, –
Из стайки нимф бегущих мимо, вдруг,

Прекрасная из жриц взяла огниво,
Что зажигало многие сердца;
Так генерал Любви был шаловливо
Девственной рукой лишён венца.

Огниво сгинуло в ключе, с молебном, –
Холодный ключ обрёл несметный жар,
Став родником целебным.

Придя сюда тушить любви пожар,
– Вода вскипает от любви! – я понял здесь, –
Любовь не остудить водой – хоть весь залезь.

(с болгарского)

Дора Габе

Подожди, Солнце!

Не мчись, о Солнце!
Я ведь не готова,
хоть на пороге ночь –
мой день не кончился ещё!
И с совестью моей не кончена война,
чтоб право дать ей на покой.
И только что я научилась говорить
с каменьями и деревами,
и не заполнила ещё свой день я
мудростию их.
Ты заставляешь спать меня
и покидаешь так спокойно,
вершины Витоши багрянцем озарив,
закатным светом подновив
сияние села,
с иллюзиями завтрашнего дня!
Не мчись же, дай мне время
уразуметь, как можно спать,
ведь так тревожен мир,
когда безсонница – есть совесть,
а совесть это – день?
Не мчись, о Солнце!

Свои пожелания и отзывы Вы можете посылать автору: valeri09@inbox.lv