Предтеча Холокоста. Хаим Нахман Бялик. 8

Кишиневский погром 1903 года. (Фрагменты)

8.
Закончить дни в дерьме, в колючем тёрне
иль в зарослях крапивы без затей,
средь этой бесконечной живодёрни,
что не щадит ни старых, ни детей,
а может, спрятаться, в щель пауком забиться,
и в ней – молчок, мимо пройдут убийцы,
в тенётах не заметят смельчака:
набит чердачной пылью дополна зоб,
трясутся губы, дёргает щека,
от дрожи зуб не попадает на зуб…
кто напугал тебя? мучители и каты,
вдруг впавшие в смертоубийства грех?
иль всё же жертвы, души чьи распяты,       
воркуя,  голубями из-под стрех
выпархивают, устремляясь в небо,
исполнив до конца мирскую требу?
глянь, тени их безмолвные стоят
здесь, за спиной: они тебя хранят,
под этой старой, обветшалой кровлей,
где пахнет не добром, не очагом
(не мир и лад ведь властвуют кругом),      
не молоком, не хлебом – только кровью; 
скажи, чего страшишься больше в них?
мерцающей во взорах тихой скорби?
в неё ты даже, кажется, не вник,   
о полных думал всё мошне и торбе –   
не о судьбе с загубленной мечтой,
с немым вопросом на устах: за что? –
тем, что ревёт сильнее камнепада
о них, кто был растерзан, превращён
в форшмак чудовищный, растоптан, что ещё?..
ага, поруган (думал ты: так надо?!)   
и просто обращён в золу и прах…
ты стонешь, и твои стенанья жалки:       
не выдаст коль тебя животный страх,
не съест свинья, что роется на свалке…   
неужто этому учил тебя господь?
что ж, здравствуй, благоденствуй, верховодь,
вещай повсюду: брат, мол, брату каин
и привыкай к повадкам тараканьим…             
всё, пронесло! и ты – живой! бог в помощь!
но станет льдинкой жгучая слеза, 
сердце прожжёт, и ты по гроб запомнишь
их мёртвые, стеклянные глаза.