Воронёнок

Жары разрушилась запруда,
Деревьев перегрелись кроны.
К нам в огород, невесть откуда,
Слетел подлёток, сын вороны.

Знать смелым был, спорхнул с гнезда,
А в наказание за смелость,
Нежданною пришла беда.
И что без мамы дальше делать?

Огромный клюв, а голова
На тонкой, вытянутой шее.
Слетев, опешил сам сперва,
Но понял, надо быть смелее.

И поборов возникший страх,
Он зашагал, потешно, шатко,
На неуверенных ногах,
К жене, склонившейся над грядкой.

Потом опомнился, застыл.
Подумал. В поисках свободы,
Свернул. Спеша, что было сил,
Пошёл в обход по огороду.

И там бродить меж грядок стал,
Хоть торопливо, но без цели,
И нас к себе не подпускал,
Хоть мы злых мыслей не имели.

Но сколько может длиться бег!
Мы, с к хлебосолью тягой старой,
Воду поставили и хлеб,
Чтоб избежал голодной кары.

И он к ведерку притрусил,
Присел, беды своей не зная,
И воду долго жадно пил,
Клюв к небу часто поднимая.

Так выпил много, прозапас,
И стало, видно, легче малость
Хлеб клюнул пару-тройку раз,
Но съесть его не получалось.

Присел на грядке, клюв раскрыл,
Такая поза непростая,
Клюв поднял вверх и  так застыл,
Чего-то с неба ожидая.

Сидел так долго, нам в укор,
Сплошной беспомощности драма.
Его, наверно, до сих пор
Из клюва в клюв кормила мама.

Вдруг всё пройдёт, как тяжкий бред,
Исчезнет этот мир угрюмый...
Но с неба - только солнца свет,
Никто его кормить не думал.

При ярком солнце свет не бел,
Всё время беспокоит что-то.
Махая крыльями, хотел
Он испытать способность к лёту.

Мешает пробам кто-то злой,
Его желаниям не внемля:
Вспорхнёт с полметра над землёй
И снова падает на землю.

Должны же крылья выручать,
Такие встряски – не отрада.
Но где для взлёта силы взять?
И что с крылами делать надо?
 
Взмахнул порезче, как на спор,
И, сам себя не понимая,
Вспорхнул на камень, на забор
Сел, на окрестности взирая.

И к нам вернуться не посмел.
Помедлив, странник наш приблудный,
В траву к соседям полетел,
Ища местечко побезлюдней.