Монолог оловянного буратино в сапогах

Зазноба, душа моя, возвращайся в свою обитель
Моему телу скучно бродить эдаким бездушным Пиноккио,
И если где-то когда-то я чем-то тебя обидел...
Ну не знаю.., давай в примирение я подарю тебе нокиу,

Потому что мне ближе образ какого-нибудь кота Базилио,
Чем манерный Пьеро, рассуждающий об ушедшей куда душе
Да, безусловно, в ближайшее время мы не сможем смотаться в Бразилию,
Но зато, чёрт возьми, я тебе обеспечу офигительный рай в шалаше!

Да, конечно, я не мать-его-принц-на-белом-поджаром-мустанге,
Не унылый качок, уместивший вселенную в границах одной качалки,
Да и вообще, я не толкаю железо, а скорее подтягиваюсь на штанге
Но при этом я самый веселый шут с бубенцами на детской скакалке!

И быть может я не всегда замечаю твои клёвые кеды и майки
(Ну или как вы их там называете - чувяки и блузы?),
Но зато я частенько, хлебнув вискаря, превращаюсь в Майка,
Который поёт при луне первоклассные блюзы.

Да и потом, если бы ты не была так чертовски красива,
Обаятельна, умна, мила, в общем, послана Богом,
я никогда не решился бы распахнуть тебе свою сердечную ксиву
Изрядно потрёпанным и перечёрканным каталогом.

Дело в том, что когда-то я был добрым наивным Пиноккио
И всей душою доверился своей ненаглядной зазнобе,
А она неожиданно так швыранула меня, что этот пинок её
Я до сих пор иногда вспоминаю, просыпаясь в холодном ознобе.

Так что, выйдя из комы, я заламинировал свою сердечную мышцу,
Послал всё подальше, спрятался в бронированный панцирь,
И дабы не повторять ошибок и не становиться подопытной мышью,
Сбрил усы дон Кихота и уволил дружище Пансу.

Вот такая история, дело прошлое и довольно об этом слов.
Природа берёт свое и шести лет мне с лихвой хватило,
Чтобы тронулся лед и Остапа опять понесло,
Точнее понесло куда-то в любовь заматеревшего Михаила.

И быть может теперь я не так романтичен, как пресловутый Пьеро,
Не хочу лебезить и все время поддакивать, как подлиза-шакал,
Да и вообще, как ты видишь, я достаточно сложный герой:
Я - Базилио с улыбкой чеширского кошака.

И уж если говорить о романтике, я скорее Пьеро Решар,
Застенчивый дебошир, выносящий мозг голубоглазым блондинкам,
Так что, зазноба, душа моя, давай скорее решай,
Какой из твоих нарядов подойдет к моим разноцветным ботинкам.

Понимаешь, я не всегда раздолбай, пофигист и беспутный позёр,
Мне просто невыносимо, когда вокруг все стерильно, спокойно и гладко!
Послушай, давай я вознесу тебя до небес, в край священных озёр,
Правда для этого нам понадобятся рюкзаки и небольшая палатка…

Я бы смог показать тебе, как распускаются розы вершин,
Когда в рассветных лучах оживают багрянцем лепестки ледников,
И солнце тут же взмывает кометой, словно тысячелетний джин,
Освобожденный от своих тысячелетних оков,

Я бы смог показать тебе как звенит хрустальная тишина,
Как под полной луною торжественны горы в серебре своих мантий,
Я уверен, тебе бы понравилось, ты как и я была бы поражена!

Хотя ты знаешь, наверное, я всё-таки неизлечимый романтик…

В общем, зазноба, душа моя, я так устал от этих правил приличий,
Что говорю тебе прямо: Мне кажется, что в конце концов
Среди сотен масок и спутанных странных обличий
Ты единственная сможешь увидеть моё истинное лицо.

Ну а нет – значит нет. Для такого как я изысканного бунтаря
Жизнь неожиданна, и возможно когда-нибудь я опять влюблюсь,
А сейчас позвоню своему лучшему другу, накуплю вискаря
И с улыбкой чеширского кошака буду петь под луной этот блюз.