Три солёных огурца!

Ольга Янченко. Персонально для Лили Гнатюк, с которой мы жили в старинной крепости города Даугавпилса в Латвии, где был тогда советский военный гарнизон - радиотехническое училище.
Его с красным дипломом закончил мой муж в 1956 году и наконец увёз меня из того злополучного деревянного барака, из той его родной семейки, которая не приняла меня в свой круг,так как я была для них инородным телом...

И я уже в училище нашла своё место под скромным латышким солнцем. А я там преподавала  русский язык для курсантов этого училища.
Именно там Лиля и вышла замуж за одного из них, Гнатюка, ею горячо любимого. Так вот,  моё признание ей в связи с её вдовьей судьбою...
*** 
Ко Дню Красной Армии,  к 23 февраля уже 2010 года…
***
ТРИ СОЛЁНЫХ ОГУРЦА…

Этот заголовок родился у меня на базаре "Комаровка", что в центре Минска, в первые дни после развала СССР. Получив очередную пенсию в преддверии 8 марта, рискнула я отовариться согласно выделенной властями для пенсионера нормы так называемой "потребительской корзины". Купила дазволенное и, глянув на оставшиеся в кошельке "зайцы" и пошла скромно двинулась к выходу.

А на пути моём -- тётка с кадкой солёных огурцов. И такие они ровненькие, зелёненькие, аппетитные, что невольно свернула я с дороги и к этой тётке прямиком, говорю:
-- А почём у вас эти красавчики?

Цена за три штучки сошлась как раз с остатками «зайцев» в моём кошельке и, глядя на них, я оказалась мысленно далеко от "Комаровки", аж в далёком послевоенном голодном 1954-м году...

25 сентября этого горького года меня, сироту бесквартирную, уволок насиьно « в замуж» к своей маме в двухэтажный барак на улице Белорусской, 37 мой однокурсник по Политехникуму суетливый ,рыжий, злой Костик.

Он, настырный с 1948 года отгонял от меня всех женихов, а в осенний призыв в Советсткую Армию загремел на срочную службу аж под Киев , в Бровары. И писал мне из своей воинской части, что всё у него хорошо и скоро, мол, он приедет, потому что дадут ему отпуск, как отличнику боевой и политической подготовки.

И правда, внешне и внутренне был он как на плакате "Красная Армия всех сильней!". Высок, строен, крепок, потому что уже имел какие - то звания за успехи в соревнованиях по борьбе классической и вольной.

На письма его я не отвечала, потому что замуж не собиралась, со здоровьем у меня были серьёзные проблемы с 22 июня 1941г. ( была я не аттестованным инвалидом ВОВ). Предвидя свою судьбу, из кожи вон лезла, скрывая свою "нестандартность", училась в вечернем ВУЗе и зарабатывала трудовой стаж в должности плановика в Министерстве Коммунального хозяйства в здании Дома Правительства.

Между прочим, тогда при всех строгостях КГБ вход туда был свободным.

Итак, будучи бесквартирной, не видя выхода из создавшейся ситуации, потому что скромные вещички мои жених мой мгновенно и тайно от меня унёс в тот знаменитый барак, стала я неожиданно замужнею.
Да, жених мой тогда, 25 сентября 1954 -го голодного послевоенного года сумел затащить меня в ЗАГС Кагановичского района Минска и оформить запись в какой-то амбарной книге о заключении меж нами брака. Свидетельство об этом нам тут же выдал старик, занимавший должность регистратора.

И вот я уже жилец этого знаменитого барака, построенного, вроде бы, пленными немцами. И был он, между прочим, увековечен не менее уже тогда знаменитым его молодым жильцом, соседом моего жениха, художником Васей Сумаревым.

Тот написал картину "Мой дом", которую наше Министерство Культуры мгновенно удостоило чести быть экспонатом Национального Художественного Музея, что на улице Ленина в Минске. Смотрите мой отчёт об этом в "Как в люди выйти?".

Так вот, эти никому не интересные подробности моего непланового замужества разъясняют суть события на Комаровке, потому что в квартирке того барака метражом в 22 квадратных метра ютилось не менее 15 человек родичей моего настырного жениха - солдата.

И в эту гущу семейную разноликую и социально очень далёкую мне, он поместил меня, не спросив согласия на то ни моего, ни его многочисленной и очень странной родни...

Достаточно того, что в коридоре её на железной кровати в тряпках сто лет не стиранных, провонявшихся едким запахом керосина, умирала без догляду родичей и без врачей, разъеденная вся до костей язвами, бабушка моего жениха…Степанида Запольская…Ужас тихий.

Теснота, шум, духота и всякие непредвиденности из-за несовместимости наших взглядов на жизнь сразу же породили ситуацию "не ко двору". Да, я там оказалась инородным телом, существом из другого мира.
В Минске у меня родственников и даже друзей надёжных не было и я смирилась со своею участью "гадкого утёнка".

И как-то вечером, возвратясь из своего ВУЗа, поискав взглядом чего-нибудь съестного, увидела я на подоконнике алюминиевую мисочку, а в ней...три солёных огурца. Села я на пол с конспектиком по курсу будущего журналиста да и умяла незаметно все их три штучки... Без хлеба, без бульбы, а главное - без спросу...
И уснула, свернувшись калачиком на знаменитой опять же в те годы "ватоуцы"(это стёганая куртка на вате).

А утром чуть свет на работу мне. Волновалась, чтоб не опоздать, потому что недавно перевелась я на более высокую зарплату в Белпромпроект. Довольная новой своей должностью, вернулась я с работы и получила тут...от всей многочисленной семьи жениха моего такую взбучку, что даже теперь, спустя много лет, вспомининать о ней больно.

Уж не помню, какими словами они все клевали меня бестолковую, а свекровь моя Анна Александровна ахнула, увидев пустую мисочку:
 – Божачка! А дзе ж тыя гурки? Няма! Усе тры гурка! Я ж з их марыла рассольник зварыць на усю сямью! О горачка мне з гэткаю нявесткаю!

Да, горько было ей, моей несчастной свекровушке. И для меня  горькими оказались и неудачное замужество моё, добившее и без того уже искалеченное здоровье, и на  всю жизнь мне запомнились те три солёных огурца.
***
© Copyright: Яна Ольгина, 2010
Свидетельство о публикации №21006280308
***