О наболевшей

Чтобы не грезить так безнадёжно в сердца невольном полёте,
Чтобы стихи, вожделея, не мять, не превращать в самолётик,
Чтобы напомнить, что возраст мой мал, хоть он всё же и возраст
Нужно убить все надежды сейчас, иначе потом будет поздно.


Но наизнанку вывернуть трудно мою опьянённую душу.
Она- буйный висельник: плюнет в лицо, никого не захочет послушать.
Я слишком безвольна, чтобы в порывах не забивать на последствия...
Сжимает внутри, под рёбрами ёжится что-то, что мыслит посредственно.


Без опыта что-то, что быстро сдалось, что было совсем неразборчивым,
Когда пунктиры двух взглядов слились, дела стали вновь не закончены,
Проблемы исчезли и стали давать возможность подумать о людях.
Но не об обществе- о человеке: где он и что же с ним будет.


Тот человек слишком в душу запал, так что его не забыть.
Мне в ноябре хотелось сбежать, весь океан переплыть,
Вместе с дождём стучать по стеклу где-то в песчаном Каире...
Но от самой себя не сбежать в столь неизведанном мире.



Снежный январь, как жестокий отец, мне предвещает разлуку.
Но он закончится, смоет печаль, февраль пожмёт мою руку.
Я не пожалуюсь, только замечу, что в январе было душно.
Мне в феврале предстоит выбирать: что же- любовь или дружба?



Этот жестокий и судьбоносный, так много значащий выбор...
Я в вражде с сердцем, но в этой дуэли никто не разу не выбыл.
...
Я слишком слаба и сердцу сдаюсь в его теперь вольном полёте,
Чтобы стихи, вожделея, не мять, не превращать в самолётик...