Сумасшествие первое

Сдавайся, презренный Стронций!
годы твои прошли
скобки твоих эмоций
в линии перешли.
тихо сошли по дороге,
в желтый ведущей ад,
там где в кипящем гроге
грешников стройный ряд,
как синхронисток юных
плаванье в желтой мгле:
руки плывут на шхунах,
ноги лежат в золе.
Небо там облаками
чайными налилось,
красными синяками
белая крыта кость.
кость для обмана в картах,
в жизни, мечте и снах.
мало тебе азарта -
правым тебя признай.
Правда течет, как льдинка
в летний погожий день
милая, шаль накинь-ка:
в погреб спустилась тень.
сильные руки в тесте
быстро смешали тень
с светом, с трефами крести,
с стуком сухих костей.
мяли, тянули жилы,
в форму залили всё.
в центр воткнули вилы,
двинули в печь ее.
плавится в дивном соке
мрамор стекла и правд,
в береговой осоке
мыши, шурша, звенят.
Фэррум, Аргентум, Плюмбум -
витязи дивных мест -
душат под мумбу-юмбу
тех, кто их завтра съест.
мечется золотая
мысль на конце ресниц.
кружится, улетая,
стая чумных синиц.
птицы под чистым-чистым
небом чужих легенд
видят седую пристань,
слышат мой тихий бред.
дивная гавань. что им
плавного моря плачь,
им подавай с прибоем
волны и ветры вскачь.
им подавай на блюде
жареный рыбий глаз,
чтобы в зрачке о чуде
был запечен рассказ.
Море твои и скалы
вижу сквозь толщу вод.
там, по тропам, усталый
путник, в плаще идет.
В желто-зеленом небе
видит улыбку звезд.
(боже, увидеть мне бы!)
он переходит мост,
он отправляет вести,
он созовет гостей
с всех окрестных предместий,
со сторожевых крепостей,
с хижин и замков грозных,
с тесных ночных квартир,
с лестниц зимних, морозных,
дымом пропавших дыр.
Он распахнет объятья, скажет:
"вот - мир, он - я.
Громче любых святыней
добрая весть моя.
Я, что весь мир - и камень
в стоптанном башмаке,
я обещаю: станем
двигаться налегке.
Сбросим, запомнив тяжесть,
легкостью храня свою,
легкие, и, однако ж,
не с пустотой. В бою,
в самой кровавой битве,
что называем - мир,
пляшем на лезвии бритвы,
под звездопад мортир.
Мир и войну свою же
каждый рисует сам.
Мира под солнцем южным,
скалам покой, лесам.
Рекам, полям, кафешкам,
улицам шумных дней,
всем продавцам орешков,
сока и пеменЕй.
Да и тебе, и мне бы
мира в душе чуть-чуть.
-Сбудется ли, эй, Небо?
-Может быть. Может. Будь.