Узелки

«Узелок завяжется, узелок развяжется,
а любовь, она и есть только то, что кажется…»
(Михаил Танич)
    Лина положила трубку телефона, и некоторое время сидела в задумчивости. Почувствовав головокружение, она вздрогнула и глубоко, через силу, вздохнула. Оказывается, женщина не делала вдох, и сердце забастовало. Дойдя до балкона, она закурила и грустно улыбнулась собаке, лежащей на пыльном тротуаре:
– Вот так, кабыздох, всё и решилось.
Животное вильнуло хвостом и приподняло одно ухо.
– Придётся принимать решение, – делилась с ней Лина. – Да что говорить об этом?
Докурив, она прошла на кухню и принялась готовить вкусное, как любил муж, мясо.

   Алексей пришёл к восьми вечера. Улыбнулся с порога:
– Чем-то вкусненьким пахнет! Мясо по-восточному! У нас праздник?
Лина на большую круглую тарелку красиво уложила мясо, рядом поставила нарезанные помидоры и огурцы, положила зелёный лук и укроп с петрушкой.
– А ты что? – спросил муж.
Она махнула рукой:
– Перекусила уже, неохота.
Сидела напротив, смотрела, как с удовольствием он поглощает еду. Муж, разломив пирог, расплылся в довольной улыбке:
– С брусникой! Угодила мать! Что-то сегодня всё самое вкусное приготовила. Намекаешь? Чем отработку брать будешь?
– Разговором, – тихо промолвила Лина.
– Случилось чего? – настороженно глянул муж.
– Давно уж случилось, Лёшенька, – она вздохнула коротко. – Мне деньги нужны на первое время.
– Деньги? К детям поедешь?
– Сначала у них остановлюсь, а там видно будет.
Алексей нахмурился:
– Ты толком говори!
– Скажу, – она подняла глаза. – Сегодня звонила Лера, просила меня отпустить тебя, не держать.
 И через паузу добавила:
– А я обузой тебе быть не хочу и держать не буду.
– Что ты мелешь? – повысив голос, мужчина вскочил со стула. – Слушаешь всяких!
Не повышая голос, Лина продолжила:
– Три месяца назад ты впервые сказал, что пироги у меня слишком жирные и еды я тебе много готовлю, дескать, поправился ты непомерно.
Она усмехнулась:
– Поняла я сразу, что дело не в еде, но промолчала. Наверно, зря… Ты присядь, поговорим.
Алексей растерянно сел, забормотал быстро:
– Я с тобой разводиться не хочу, Лина. Бес попутал. Возраст, сама знаешь, какой, а она бойкая, молодая. Прости!
Лина смотрела в стол:
– На два дома жить будешь? Или мне ждать, пока ты натешишься? Не смогу я так, Алёша.
– Да не любовь это, пойми! Так – одни тёрки!
– Перестань! Решила я уже всё, не отговоришь. Завтра еду.
Она встала и, не дожидаясь ответа, ушла в спальню.
Рано утром, взяв кредитную карточку со стола на кухне и подхватив дорожную сумку, женщина вышла из квартиры.

 Детям, двум взрослым дочерям, объяснила всё сразу, как приехала. Просила на отца обиду и злость не держать.
– Отец он вам хороший, выучил и квартиру вот купил, так что дочки не судите его.
– Мам, а ты как же? – повышенным тоном спросила старшая Анна. – Ведь тридцать лет прожили!
– И поболее живут и разводятся, жизнь всяко поворачивается.
 Младшая, Елена, обняла её:
– Живи, ма, сколько хочешь, денег на всех хватит и комнат как раз три.
– Спасибо, дочик, только на шее у вас сидеть не буду, работать пойду.
– Куда это ты пойдёшь? – спросили хором дети.
Лина улыбнулась:
– Найду, Бог даст, работу.

Родители Лины были неисправимыми романтиками и очень любили свою дочь, а ещё они любили сказки и потому подобрали красивое и необычное, как им казалось, имя для девочки – Мальвина. В пять лет, прочитав сказку, дочка долго разглядывала в зеркало свои прямые чёрные волосы, курносый нос и пухлые щёчки, а потом решительно заявила:
– Это имя мне подходит, зовите меня Алина.
  Первая буква незаметно отпала, и Мальвина-Алина превратилась в Лину. Школа, потом институт пролетели незаметно. Всё это время Алексей был рядом. После института они поженились, получили квартиру, одна за другой родились дочки.
  В тяжёлые девяностые пришлось выживать. Алексей и Лина купили магазинчик и занялись торговлей – надо было учить дочерей, а денег на предприятиях не платили. Трудно было – бандитизм приобрёл невиданный размах. Один рэкет чего стоил. Машины с товаром грабили и на базах, и на дорогах. Лина научилась хорошо стрелять. Только-только установился бизнес, а тут и кризис 1998 года. Подумав, она сказала Алексею:
– Сходи в моря, на заработки, не раскрутимся.
– А ты как тут одна?
– Справлюсь, – махнула рукой, – не привыкать.
 Когда они начали отдаляться друг от друга? Наверно, именно в этот период разлук. У мужа появились женщины, она сразу всё поняла. Разбираться и ругаться не стала, сказала жёстко:
– Если гуляешь, то так, чтобы ни я, ни девочки этого не знали, понял?
Он всё отрицал, но сплетни притихли. Годы бежали своей чередой, Лина начала сдавать. Болело то здесь, то там, накатывала усталость – сказывались двенадцать лет без отдыха и стрессы девяностых. Тогда она просто отмахивалась: «Некогда, потом будем плакать и страдать, работать надо!» К пятидесяти годам всё аукнулось. Но, слава Богу, у детей уже была своя квартира в Южноморске, престижная работа, и от родителей они больше не зависели. Алексей с Линой, подумав, продали магазин, сделали ремонт в квартире, сменили машину, купили лодку, небольшую стоянку для машин и спокойно стали жить для себя.
           Это всё случилось три года назад, а теперь она рассталась с мужем и уже десять дней методично с утра до вечера звонила, ходила на встречи, пытаясь найти работу. Всё было бесполезно. Дочери уговаривали её бросить поиски работы, но Лина была настойчивой. И всё же повезло! Она устроилась работать в сауну, с девяти вечера до трёх ночи, один выходной в неделю, приличный оклад. Аня с Леной пришли в ужас, услышав, куда устроилась мать:
– Мам, ты с ума сошла! Ты слышала, что про сауны рассказывают? Не пойдёшь! Не пустим!
 
  Лина работала уже три месяца. Поначалу было трудно, но втянулась. С мужиками она ладила, сказалась практика девяностых – не с такими приходилось тогда договариваться, а уж с нынешними куда проще. Быстро запомнила постоянных посетителей, знала по именам и в лицо, иной раз умела выслушать их душевные излияния и мягко, неназойливо натолкнуть на правильные мысли. К ней привыкли, уважали, часто спрашивали совета. Дети смирились с её работой, только иногда всё же старшая дочь умоляюще глядела на неё:
– Мам, ну, что нам денег не хватает? Брось эту работу! Неспокойно у меня на душе.
 И, как оказалось, не зря…
   Эта кампания была у них впервые: четверо мужчин около сорока лет, уверенные в себе, даже нагловатые, со своей водкой и дорогой закуской. Лина внутренне напряглась, но держалась уверенно и спокойно. Около двух часов она предупредила о закрытии сауны и трое из них вышли к машинам. Лина начала убираться возле дивана, поглядывая на последнего мужчину. Тот, не торопясь, одевался. Внезапно он подошёл к женщине и, резко притянув её к себе, впился в губы. От неожиданности Лина даже не сопротивлялась, обмякнув в объятьях, как кукла. В одно мгновение они оказались на диване, Лина зажмурилась, голова закружилась и, ей показалось, что она летит в бездну. Когда она пришла в себя, аккуратно прикрытая пледом, рядом никого не было. Подойдя к столу, машинально влила в рот рюмку оставшейся водки, закашляла, привела одежду в порядок,  наскоро убралась в кабинках, а, приехав домой, рухнула в кровать.

  Утром, проснувшись, Лина прислушалась к себе. Внутри звучала музыка. Когда у Лины всё было хорошо, музыка звучала громко. Если дела не ладились, внутри стояла тишина. Сегодня был средний уровень громкости. Женщина тихо засмеялась, потом вдруг пригорюнилась: «Я с ума сошла! Меня практически изнасиловал мужчина, а я счастлива!» Потом хихикнула: «Ну, хорошо хоть не женщина!»  Одевшись, занялась делами по дому.

  Вечером на работе Лину ожидал сюрприз. Напарница кивнула на большой красивый букет:
– Это тебе передали! Кому-то ты приглянулась, видать! Или знаешь от кого?
Лина замотала головой и покраснела. Внутри букета лежала записка: «Спасибо за всё! До встречи!» Всю смену она была внутренне напряжена, но ничего не случилось. Ночью, уже заканчивая убирать кабинки, вспомнила о цветах и, на душе потеплело. Закрыв глаза, слегка раскачиваясь, она вдруг ощутила чьи-то руки на талии, попыталась освободиться, но объятья стали крепче. Нежные поцелуи в шею и знакомый запах заставили сердце сбиться с обычного ритма, голова закружилась, ноги стали ватными, Лина начала проваливаться в небытие. Мужчина легко подхватил её на руки и осторожно положил на диван…
  Так продолжалось почти неделю – внезапные появления, объятья, поцелуи, диван и провал в памяти. Только внутри оставалось ощущение счастья и лёгкости. Лина заметила, что кожа, начавшая было увядать, стала эластичнее, глаза заблестели, как в молодости, даже походка изменилась, появились танцующие движения и плавность. Неизвестно сколько бы так продолжалось, но однажды, после сладких поцелуев, она услышала шёпот: «Мальвина!» Туман страсти мгновенно рассеялся, Лина резко отстранилась, сделала несколько шагов назад, к двери:
– Кто вы? Откуда вы знаете моё имя?
 Полуголый мужчина шагнул к ней:
– Проснулась! Ты же обслуживала нас неделю назад.
– Ну, и что! На бейджике имя «Лина».
– Я просто навёл справки в отделе кадров и узнал, что у тебя удивительное имя, – с улыбкой на губах он придвигался к ней всё ближе.
Выставив руки вперёд, Лина заговорила громче:
– Нет, не походите ближе, не надо, я закричу, я даже не знаю, как вас зовут!
– Савелий, – ответил мужчина и остановился. – Ты что, боишься меня?
Она кивнула:
– Давайте просто поговорим.
– Хорошо, – он отошёл и присел на диван. – Давай поговорим. Что ты хочешь узнать?
– Всё! – выдохнула женщина.
 И он заговорил.
        Домой Лина вернулась в девять утра, выпила чашку крепкого кофе и задумалась, глядя в окно. После всего услышанного от Савелия она должна хорошо подумать, как жить дальше, а времени было в обрез, надо действовать очень быстро.
        На другой день, взяв расчет, Лина уехала в гости к брату. План, который она придумала, начал развиваться.
  У брата было славно – охота, рыбалка, пасека. Лина много общалась, пела песни, танцевала, но грусть в её глазах не исчезала. Глядя в зеркало, она говорила сама себе: «Всё правильно! Ну, что ты! Двенадцать лет разницы, он для тебя слишком молод. Ты всё верно делаешь!» Но грусть всё равно смотрела из зеркала с укором и осуждением.
Дети постоянно звонили, спрашивали, как отдых и очень радовались, что Лина ушла с работы и поехала в гости. Старшая дочь Анечка делала туманные намёки, а потом, не выдержав, рассказала матери, что познакомилась с интересным мужчиной, правда он старше её на двенадцать лет, но очень галантен и нежен. Сердце Лины изменило ритм:
– Ну и хорошо, доченька, – ответила она, – возраст не помеха, если он любит тебя. А он что, разведён?
– Нет, мама, его жена и дочь погибли двенадцать лет назад в автокатастрофе, с тех пор он один. Мам, он мне очень нравится. Ты когда возвращаешься?
– Да я не тороплюсь, в общем-то. Думаю, ещё месяца два побуду.
– Ой, – засмеялась дочь, – как раз к нашей свадьбе успеешь! Мы расписываемся седьмого октября.
– Не слишком ли быстро, Аня?
– А что тянуть, мам? Мы любим друг друга и хотим быть вместе, и потом, мы уже давно не дети.
– Это верно, – вздохнула Лина. Дочери было тридцать лет, но её личная жизнь как-то не задалась, хотя ухажёров было много. Иной раз Лина говорила ей: «Не слишком ли перебираешь? Чем дальше, тем тяжелее будет пару найти». На что Аня отвечала: «Мам, просто так не хочу выходить замуж, насмотрелась на подруг. Кто не развёлся, те к любовникам бегают. Не по душе мне это!»
– Я тебе его фото вышлю, мам. Жди ммs-ку, я перезвоню.
– А как его зовут, Аня?
– У него редкое имя, ма, но тебе понравится. Савелий! – в телефоне запиликали короткие гудки.
 
     Свадьбу предполагали скромной, на пятьдесят человек, только родственники и близкие. Молодые прямо после регистрации собирались в свадебное путешествие на два месяца. Лина до самой свадьбы не встречалась с женихом, так уж сложилось.  Утром седьмого октября, невесту одели, накрасили и торжественно усадили в лимузин. Ждали Лину. Она уже была готова, но туфли на модной шнуровке показались ей слишком закрытыми, да ещё и шнурок запутался. Пытаясь снять туфельку, Лина безуспешно дёргала ногой.
– Помочь? – тихий баритон застал её врасплох.
В дверях стоял Савелий. Она, молча, смотрела на него. За четыре месяца разлуки он стал ещё красивее. Только вот седина на висках, но это нисколько его не портило.
– Нет, – ответила она, – помощь мне не нужна, я справлюсь.
Он кивнул головой:
– Ты молодец, всё решаешь сама. И даже – за других! Уверена, что не ошибаешься в своих решениях?
– Зачем ты пришёл? – глухо спросила Лина, отступая к стене.
– Посмотреть, как ты живёшь со своим правильным решением, – он сделал ударение на предпоследнем слове.
– Посмотрел?
Савелий молчал.
– Посмотрел? – она повысила голос. – Иди вниз, к машине, тебя невеста ждёт.
– А ты? – мягко спросил он.
От этой мягкости ей стало нехорошо.
– Ты просто испугалась, – продолжал он, – только я не могу понять чего.
Лина подняла голову и взглянула ему прямо в глаза:
– Того, что мне пятьдесят четыре года, и я никогда не смогу родить тебе сына или дочь, а Аня родит, и ты будешь счастлив. Невозможно, когда человек так долго несчастлив, это неправильно.
Он усмехнулся:
– Сама придумала? Или кто подсказал?
– Уходи, прошу тебя! Нам не стоит видеться!
Чуть помедлив, Савелий развернулся и уже от двери иронично-печально сказал:
– Не задерживайтесь, мама, без вас свадьба не состоится.

    Лина сидела на диване, с трудом сдерживая слёзы, и яростно теребила шнурок, который запутался в замысловатый узел и никак не желал развязываться…