Баллада о тройке

Когда-то в паре конь и лошадь сами
Тянули воз бок о бок да ладком,
А нынче модно стало с бубенцами
На тройке лихо мчатся с ветерком!
               И что-то с пристяжной лошадкой стало –
               Не нужно в упряжь за узду тащить!..
               Какая-то шлея под хвост попала,
               Как третьим вороного впряг ямщик.

И, мучимая явной несвободой,
В осатанелости страстей лихих
Лягается, кусает коренного
Лишь потому, что он впряжён меж них.
               Стал так тяжёл гуж – пена аж до рвоты,
               В ресницах сивых путалась слеза.
               Но коренной уверовал: то пот там –
               В до слепоты зашоренных глазах.

До судорог напругой сводит тело,
Из кожи лезет – держит колею.
А пристяжная слева тянет влево,
А тот, что справа, – в сторону свою.
               Нелёгкая несёт в раздрай всю тройку –
               Из упряжи чумная сорвалась!
               Эх, подвели подгнившие постромки,
               А слева-справа – сплошь но по бабки грязь.

Лебёдушкою пристяжная гордо,
Постромки оборвав, вперёд летит.
Под ноги коренному и на морду
Густая грязь летит из-под копыт.
               И пристяжные за спиною ржали
               Над коренным без страха, без стыда.
               Потом следы их в поле разбежались
               Налево и направо… без следа…

И снова коренник впряжён в работу –
Кручинясь сердцем, но не осердясь,
Смывает терпко-жгучим конским потом
Прилипшую к груди чужую грязь.
               Рассыплет искры звонкая подкова,
               Укусами бича спина горит.
               Такая уж судьба у коренного –
               Тянуть свой гуж… Пусть даже за троих.