Собачья натура. Проза

I.
Дела в Товариществе с ограниченной ответственностью, организованном Сергеем Сергеевичем, шли очень хорошо. Операции с ценными бумагами, проводимые его ТОО в это смутное время, давали огромные дивиденды. Нужно было только своевременно знать, откуда и куда  "перекинуть" деньги. Приобретать эти знания помогали ему бывшие коллеги по работе, которые продолжали ещё служить в различных государственных финансовых учреждениях на руководящих должностях. Они охотно делились с Сергеем Сергеевичем сведениями, предназначенными только для служебного пользования. При этом он слыл среди них щедрым и всё понимающим с полуслова человеком.
 
К своей работе Сергей Сергеевич относился, как к очень интересной, хитроумной, многокомбинационной игре, и задачки эти он "щёлкал" быстро и непринуждённо, как когда-то, в пору молодости, шахматные многоходовки, удивляя при этом сослуживцев быстротой соображения.

Коллектив организованного им товарищества был небольшой и очень не дружный. Сергей Сергеевич уважал неболтливых, а ещё больше — замкнутых в себе людей. Он твердо верил в мудрость русской пословицы: "Разговор — серебро, а молчание — золото".
Из таких соображений он и укомплектовал своё ТОО.

Никто, кроме самого, не знал истинных доходов товарищества. Налаженная им система работала так, что каждый экономист просчитывал варианты только в одной отрасли экономики и за каждой же отраслью был закреплён свой бухгалтер. Но прямого контакта экономисты с бухгалтерами не имели, между ними стоял он сам. Он самолично, на основании своих умозаключений, указывал бухгалтерам выбранный им вариант движения денежных потоков.
И какой-то постоянно присутствующий элемент везения позволял получать ему в той "игре" очень приличный "сухой остаток", уходя от налоговых органов, которые просто физически не успевали проследить хитроумные цепочки его быстротечных комбинаций.

Никто также не знал, и какова истинная заработная плата у сослуживцев по работе. Каждый расписывался в ведомости за одну сумму, а получал плюс к ней в конверте ещё некоторую, но уже в валюте. Каждый полагал при этом, что самая высокая добавка выдаётся именно ему, как самому лучшему специалисту. И эту свою тайну: "сколько?.." — оберегал от других, опасаясь конкуренции в такой ставшей очень зависимой от денег жизни.

Уважали Сергея Сергеевича абсолютно все, с кем приходилось ему общаться в своём бизнесе. А работники ТОО — особо. За глаза они называли его Хозяином, причём слово это произносили в этакой восторженно-утвердительной форме. А когда обращались непосредственно к нему, то с очень уважительной интонацией — Сергеем Сергеевичем.

II.
Сергей Сергеевич, конечно же, знал, что между собой работники ТОО называют его просто хозяином. Ему это не нравилось — уж очень как-то упрощенно, каким-то анахронизмом веяло от этого слова. Выросший в интеллигентной среде, где даже самых близких друзей называли по имени-отчеству; обучаясь в престижном ВУЗе, где в крайнем случае вместо имени-отчества употреблялось — товарищ профессор; и работая потом в Министерстве финансов СССР, где вместо имени-отчества могло прозвучать шеф, и то, если только за глаза... он никак не мог сжиться с таким простым по отношению к себе определением: "Хозяин".

Эта, казалось бы маленькая, но всё равно "закавыка", всё время присутствовала в его подсознании. Он нет-нет да и возвращался к обдумыванию вопроса:
— Как бы отучить своих работников применять по отношению к нему, даже за глаза, это слово?
 
Будучи человеком умным и порядочным, он понимал, что ни административные, ни финансовые меры применять в данном случае не корректно. Последнее время это нехорошее слово почему-то всё время крутилось у него на языке, но он никогда не произносил его вслух, так же как и матерные слова, хоть и знал их...

И вот однажды в одной солидной организации, проходя мимо секретарши в кабинет своего поставщика очень важной информации только для служебного пользования, у Сергея Сергеевича вдруг вырвалось:
— Галочка, какое сегодня настроение у хозяина?..
— У какого хозяина?.. У чьего хозяина?.. — криком взорвалась секретарша.

Сергей Сергеевич от неожиданности эффекта, произведённого этим словом на секретаршу, остолбенел. Он, конечно же, сразу сообразил, что данное слово здесь — в связи с Галочкой — совсем не приемлемо, учитывая то обстоятельство, что тесные отношения, кроме жены, его компаньон поддерживает ещё и со своей секретаршей... Но слово не воробей, вылетело — не поймаешь.

— Да как вы смеете?.. — продолжала сыпать чеканными фразами референт (так официально называется должность Галочки). — Вы что, не знаете?.. Хозяин бывает у собак!.. Или у другой скотины!.. Вы за кого нас принимаете?.. От вас, Сергей Сергеевич, я такого не ожидала... и в слезы.

Сергей Сергеевич был настолько ошарашен реакцией и всем услышанным от всегда любезной и улыбчивой ему Галочки, что никак не мог сообразить, что же нужно предпринять в данной ситуации. Какая-то другая, очень интересная мысль, как электрический разряд сверкнула в его мозгу, и он боялся упустить её...

Выручил компаньон. Возгласы референтши были настолько пронзительными, что проникли даже за двойные двери его кабинета. Он подскочил к Галочке, приподнял её головку, которую та успела положить на вытянутые вдоль стола руки, обнял её за плечи и со словами:
— Успокойся, миленькая... успокойся, птичка... — пытался поднести к её аленькому ротику откуда-то взявшийся стакан с водой. При этом он успевал бросать укоризненные взгляды в сторону Сергея Сергеевича.

А Сергей Сергеевич так боялся потерять неожиданно сверкнувшую мысль, что со словами:
— Разбирайтесь здесь сами... — быстренько вышел на улицу. Он сел в свой автомобиль, как обычно, на заднее сиденье и в глубокой задумчивости коротким словом:
— Домой, — отдал команду шофёру.

— Хозяин... хозяин... хозяин... — крутилось у него в голове. И слово это начало вдруг обретать определённые формы образа... — как она сказала?.. Собаки... скоты... а над ними Хозяин... А ведь действительно, Хозяин - это очень веское слово! Товарищ, господин, шеф... — всё это чушь собачья... И он поймал себя на определении как собачьи всех пришедших на память обращений. Хозяин!.. — Вот это слово!.. Вот это определение!.. Какое ёмкое!.. А какую вызывает реакцию!..

— Фёдор Иванович, — как всегда вежливо обратился он к своему шофёру-телохранителю, — скажите, как вы там, между собой, меня называете?..
— Сергеем Сергеевичем! — с нотками уважения в голосе отвечал шофёр, хотя сразу сообразил, что тот имеет ввиду.
— Ты мне, Федя, яйца не крути!.. Ты, падла, знаешь, о чем я... — Сергей Сергеевич и сам чуть не поперхнулся от такой грубой фразы, неожиданно слетевшей с его языка, опережая мысли.
— Бывает и Хозяином вас назовём, но это из уважения... — как бы оправдывался шофёр, обалдев от таких, непривычных из уст Хозяина, выражений.
— Всё, Федя, всё... — прервал его Сергей Сергеевич. — Теперь объяви всем скотам, что я хочу, чтобы называли меня... Хозяином. Хозяин так Хозяин, но не взыщите...

III.
То ли истерика секретарши Галочки так повлияла, то ли анализ глубины смысла слова хозяин, а скорее всего, и то, и другое, сделали своё дело, и в Сергее Сергеевиче произошёл какой-то психологический сдвиг. С того самого часа он стал меняться прямо на глазах. Подчинённые сначала редко, потом всё чаще и чаще стали слышать от него матерные слова, запросто слетающие с его языка как связующие части речи в предложениях. Звать всех он стал только на ты и каждому дал кликуху.

Личный его шофёр-телохранитель, бывший офицер КГБ, получил кличку — Кобель. Причем Хозяину нравилось делать резкое ударение на первом слоге.
— Ты кой х... на дорогу не глядишь?!. Кобель ты ё!.. Тебе бы всё на сучек молоденьких по сторонам поглядывать!.. — орал он на Фёдора, просто как бы от нечего делать, сидя в машине.

Секретарша получила кличку — Тёлка.
— Где эта Тёлка?!. — орал Хозяин. — Выгоню к едрене Фене!.. Стоило только ей отлучиться на несколько минут от своего рабочего места, а он как будто бы специально выжидал такие моменты.

Экономистов, то ли по каким внешним признакам, то ли по заметным только ему профессиональным данным, он обозвал кого — Индюком, кого — Ослом, кого — Тараном... И бухгалтеров, соответственно, кого — Курицей, кого —  Мышью, кого — Крысой... И даже уборщица офиса получила кличку — Швабра.

Некоторые из обзываемых, у которых мышление было более философского склада, не обращали на это особого внимания, видимо, опираясь на народную мудрость: "Хоть горшком назови, только в печку не ставь".

Другие — эмоциональные натуры, очень возмущались, грозились уволиться, обзывали Хозяина самыми что ни на есть последними словами и даже грозились убить... но всё это делали втайне: или про себя, или, если вслух, то у себя дома.

Третьи — самые ранимые натуры — выплакивались тихими слезами, выйдя в туалет... и навзрыд, придя домой.

Один только Фёдор вёл себя неадекватно. При произношении Хозяином слова Кобель, он скрежетал зубами и резко давил на педаль тормоза, потом резко на педаль газа, отчего всё находящееся в машине получало сильную инерцию сначала вперёд, потом назад...

Сергею Сергеевичу, как ни странно, это очень нравилось, в такие моменты он ощущал впрыск адреналина в кровь и состояние азарта. А Фёдор, сжимая баранку автомобиля до побеления пальцев, твердил про себя:
— Ну, погоди, сука, я тебе устрою...

Но ни-ни... никто не показывал вида не только Хозяину, но даже и сослуживцам, что обижается... уж очень приличные зарплаты и премии платил тот. И каждый рассуждал сам про себя:
— Ну куда же я от таких-то денег... Бог терпел и мне велел. И все терпели... только вот почему-то слово Хозяин по отношению к Сергею Сергеевичу стало всё реже и реже звучать в коллективе. Потом из лексикона работников ТОО оно исчезло совсем, а на смену ему пришло короткое: — Он. А ещё попозже, видимо, с чьего-то лёгкого языка, у пришло и другое, правда, шёпотом, как бы для себя или даже одним движением губ, но вдруг сразу все стали называть его — Собакой...

IV.
Сергей Сергеевич и сам уже чувствовал, что перегибает палку. Он видел, что персонал стал сторониться его и друг друга. Даже за валютной добавкой к зарплате стали приходить к нему как-то нехотя. И если раньше каждый, принимая конверт из его рук, не забывал многократно повторять:
— Спасибо, спасибо... Сергей Сергеевич, — при этом поворачивался спиной к нему только у самой двери, чтобы выйти из кабинета и запустить следующего.
Теперь быстренько заходили, молча брали конверт... проделывали это молча, не поднимая глаз и съёживаясь от своей кликухи, как от хлыста, которым Сергей Сергеевич успевал несколько раз хлестнуть, как бы смакуя звуки. Каждый старался побыстрее выкатиться из кабинета, а следующий заходил только через несколько минут, как будто бы стеснялся встретиться в приёмной с предыдущим лицом к лицу...

— Нет... нет и нет... так работать с людьми нельзя. — Теперь уже такая "заковыка" торчала в голове у Сергея Сергеевича. — Нужно что-то менять!.. Менять нужно что-то... — убеждал он себя. Но поделать уже ничего не мог, проснувшаяся в нём собачья натура брала своё.

Подсознанием своим он ощутил вдруг себя очень сильным. Он видел, что его боятся, именно боятся... а не то, чтобы уважают, как было раньше. Какой, оказывается, это сильный фактор — сознание того, что тебя боятся, съёживаются только от одного твоего присутствия рядом. И кто-то нашёптывал ему внутри его самого:
— Уважение в наше время — это тьфу... это ничего не стоит, а вот когда боятся... это путь к достижению высоких целей. Хватит тебе "купоны стричь" всякими замысловатыми ходами и быть подпольным, непризнанным миллиардером. Подгребай под себя всех конкурентов, забирай власть в одни руки, вербуй боевиков, создавай империю своего бизнеса, чтобы в клюве деньги тебе несли... В клюве!.. Раскручивай свой миллиард, через год получишь десять — этот голос внутри Сергея Сергеевича был таким напористым, что стоял звон в ушах и трещали виски...

Никто даже не догадывался, какая напряжённая борьба шла внутри его последнее время. Два "Я" боролись не на жизнь, а насмерть. С одной стороны, его интеллект, интеллигентность, порядочность, доброта... все те качества, которые воспитывались и приумножались, внедряясь в наследственные гены многими поколениями прародителей, а с другой стороны, собачья натура очень далёких предков, которая дремала где-то в генах до поры, до времени, поджидая благоприятного момента и, отдохнувшая за много-много веков, набирала силу такими темпами, что бороться с ней было невозможно.
"Собачья натура оказалась несравнимо сильнее...

Уйти от этих двух "Я" помогал только коньяк, только самый лучший французский коньяк. Он разливал по телу тепло и давал блаженство покоя. И Сергей Сергеевич уходил мыслями в то недалёкое прошлое, когда деньги ещё не играли такой главенствующей роли в жизни российского человека, когда три четверти времени в году приходились на отдых, увлечения, семейные и другие интересы... Когда прогнозировалось будущее не только твое, но и твоих детей и внуков... Эта ностальгия по прошлому отодвигала на какое-то время борьбу двух "Я", на душе становилось легко и лирично. Вспоминались всякие веселые моменты из юношества, любовные встречи, дружеские вечеринки, "дикие" туристические походы студенческими компаниями в Крым и даже на Кавказ, когда и понятия не было, что какие-нибудь "жадные хохлы или злые чеченцы" могут ограбить тебя, взять в заложники или даже убить...

Но тепло, разлитое по телу рюмкой коньяка, быстро выветривалось, вновь возникала ещё более ожесточённая борьба между теми же двумя "Я", где явный верх брала собачья натура и приходилось опять принимать и принимать рюмку за рюмкой...
— Верните мне ту Державу! Верните... верните... — сквозь пьяные слезы твердил Сергей Сергеевич, стуча кулаками по столу в своём кабинете. — Я готов отдать за это  миллиард долларов.

Последние несколько недель он вообще перестал выезжать из офиса, оставаясь там и на ночь. Никого не принимал, на телефонные звонки не отвечал. Только шофёр-телохранитель имел к нему доступ, подвозя коробками французский коньяк и что-нибудь из деликатесных закусок. Да секретарша только по утрам, чтобы доложить обстановку в товариществе, которая его уже мало интересовала...

V.
Сергея Сергеевича нашли однажды утром у него в кабинете с простреленной головой из зарегистрированного на его же имя пистолета.
Сам ли он решил уйти из этой жизни, или кто ему посодействовал?.. Это следствие так и не установило. Записка, лежавшая на столе всего в одно слово: "Простите!.." — ничего не доказывала. То ли он хотел письмо кому написать и на этом пока остановился, то ли обращался ко всем, с кем имел честь быть знакомым и таким образом прощался, то ли ещё чего?..

Никаких причин для самоубийства следствие не нашло. Но присутствовали и другие факты: большое содержание алкоголя в крови погибшего (так показала судмедэкспертиза); наличие на столе в кабинете Сергея Сергеевича двух пустых бутылок из-под коньяка и початой третьей, но только одной рюмки; наличие в незапертом сейфе очень приличной суммы денег, хотя никто не мог сказать, сколько их вообще-то могло там быть...
Но всё-таки именно эти факты убедили следствие сделать вывод: "Самоубийство в состоянии сильного алкогольного опьянения". И поскорее закрыть это дело.

Как бы там ни было, но всё равно каждый, кого коснулся факт случившегося, трактовал всё по-своему, исходя из своих прижизненных взаимоотношений с ушедшим.

Многочисленные, как вдруг оказалось, его родственники, поскольку он не оставил никакого завещания и никаких номеров счетов своих вкладов, допытывались друг у друга, мол, а где же большие-то деньги?..
И вспоминали при этом русскую пословицу: "Получается, как собака на сене"...

Бывшие поставщики информации "для служебного пользования" горевали, что утратили очень хорошее пособие для поддержания достойной жизни... Но тут же успокаивали себя другой русской пословицей: "Суд да дело собака села".

Бывшие его подчиненные, как сговорились, мол, жаль... очень жаль... что кончилось ТОО. И, не общаясь друг с другом открытым текстом, каждый держал у себя в уме ещё одну русскую пословицу: "Собаке собачья смерть".

И только один бывший КГБист и шофёр-телохранитель Сергея Сергеевича, Фёдор Иванович, имел отличную ото всех позицию. Он, не стесняясь, интонацией голоса "товарища Сухова" всем объяснял:
— Человеческая натура как Восток — дело тонкое... И после небольшой паузы добавлял мало кому понятную фразу:
— Вот тебе и кобель!..

Но почему-то, во всех высказываниях и также мыслях людей, общавшихся с Сергеем Сергеевичем последнее время, обязательно присутствовало упоминание о собаке...