Бредни

Бредом сивой кобылы
спустя рукава
по воде пишут вилы
“какова Какова?”

Всех, не съевших пуд соли,
разлили водой,
нет ни воли, ни доли,-
пьют за упокой.

Одного не дождались –
отрезали раз,
но сомненья закрались,
не в бровь – прямо в глаз,

воду тискают в ступе,
несут в решете,
кот, сварившийся в супе,
сидит на плетне.

Пуля-дура навылет
из грязи – в князи,
а жена мужа пилит,
её, Чёрт, возьми.

Зверь, затравленный горем,
бежит на ловца,
а не пройденным полем
хромает овца.

С неубитого мишки
три шкуры дерут,
роют ямы людишки
и сети плетут,

кто-то лезет в бутылку,
идёт на рожон,
а кому-то в копилку
плывёт миллион.

Как аукнется также
откликнется там
где, чернее чем сажа,
раздолье котам,

переходят дорогу –
три раза вбок сплюнь,
снег заносит берлогу –
в разгаре июль.

Золотое молчанье
сам Бог не сберёг,
нет в степи Иван-чая,
сгорел мотылёк.

Разогнётся подкова
пока горячи
и пока не готовы
молодые бичи.

У кого хата с краю –
живёт, как в раю,
но что толку от рая
на самом краю?

В душу лезут мне кошки
за длинным рублём,
я упал от подножки,
порос ковылём.

Шапкой бьют Мономаха –
аж щепки летят,
рыжий парень-рубаха
считает цыплят,

хоть родился без майки –
освоил конька
заколачивать байки,
поддать огонька.

Прежде чем бить баклуши
в кромешном аду,
вырви адские кущи,
посей лебеду.

Головёнка? Неплохо,-
себе на уме.
Снова муха подохла,
а лучше бы – две.

На горе раком свистнет
журавль в облаках,
без труда вся закиснет
рыбёшка в прудах,

дождик хлещет из вёдер –
наверно четверг,
всё живое в природе -
ногами наверх.

Если едешь ты тихо –
открой ворота,
беды начали лихо,
растёт борода.

Вот - пороги, вот – боги
горшки обожгут,
но стреножены кони
лохмотьями пут.

Тяжело пусть ученье
идёт с молотка,
а имеющих мненье –
с козла молока.

Для кого-то потёмки
чужая душа,
а слепые котёнки
жуют не спеша.

Как собака на сене
синица в руке,
вместе с матушкой-ленью
идёшь налегке.

Самобранная скатерть,
ковёр-самолёт, -
жизнь, как Божия матерь,
ключами всех бьёт.

Коли сила в избытке –
не надо ума,
собирает пожитки
не с кумом кума.

Станешь хамелеоном
свистать всех наверх –
будешь белой вороной
раздет под орех.

Цокотуха-то муха –
язык без костей,
и от уха до уха
хороших вестей.

Крокодил канул в омут
и слёзы пролил,
в поле воин не стонет –
в боку пара вил.

Слон и Моська – в галоше –
работа не волк,
а последние гроши –
в синий чулок.

Дым зимой коромыслом –
телегу готовь,
тайным умыслом-смыслом
играется кровь.

Где семь футов под килем –
там в воду не лезь,
играть погнутым кием –
ни пешка, ни ферзь.

Семь раз смуту посеешь
про наш Сахалин,
пусть собой не владеешь, -
ответишь один.

На бегах тараканьих
последний патрон
как в старинном преданье
всем верит с трудом.

Платит око за око
и тянет за хвост
Ванька-встанька далёкий
сожжённый им мост.

Одного пусть побили –
там встанут все три,
а дарёной кобыле
не в зубы смотри.

Не имей сто целковых –
имей сто друзей.
Дураков бестолковых –
как в горле костей.

Где разбито корыто –
живая вода,
где собака зарыта –
там хвост, как труба.

Если любишь кататься –
болты забивай,
упади отсыпаться
и меры не знай.

Море выпить - раз плюнуть
и этак и так,
но на это не клюнуть –
под пяткой пятак.

Стал немым, словно рыба,
от вещего сна
на душе камень-глыба,
зеркал кривизна.

Без сучка без задора
весёлый старик,
золотник малый дорог,
иди напрямик.

Гад ползучий, как белка,
кружит в колесе,
сводит скулы от мелких
морщин в голове.

Сделай, выслушав женщин,
всё наоборот,
сто одёжек – не меньше –
подвяжешь живот.

Ноги, руки – как грабли
и за нос ведёт,
кто придёт с острой саблей –
от сабли помрёт.

Кто живёт из-под палки,
за ним – хоть потоп,
кони шатки да валки
несутся в галоп.

А змее подколодной
в тарелке чужой
душ открыли холодный,
облили смолой.

Что, подать напопятки?
Идти ли ва-банк?
Поиграть с тенью в прятки?
Избить, как собак?

Пьяный ёжик в тумане
сбегает с ума,
в необъятном кармане -
пустая сума.

Человеку собака –
друг, если сыта,
волком смотрит, однако,
горит от стыда.

Без воды (закон джунглей) –
туды, не сюды,
вечер тлеет, как угли –
в ногах-то пуды.

Пьяный трезвого мысли
возьмёт под уздцы,
а инфаркт – тот раскиснет
от мелкой трусцы.

Не умеешь вертеться –
вяжи узелки,
параллелям не спеться –
мычат, как телки.

Смотрит гадкий утёнок
пото'м свысока,
видит с самых пелёнок
рыбак рыбака.

По колено пьянчуге
штормит океан,
он живёт, как в лачуге,
и сказка – обман.

Можно сматывать снасти
коль в руку кошмар
разметает на части
любовный пожар.

Голь до нитки промокла –
сам Бог без штанов,
зато вымыты стёкла
дворцов-теремов.

Беззащитной улиткой
свирепствует лев,
Ариадна без нитки –
ничтожество, блеф.

Дед, позавтракав наспех,
пошёл по грибы,
конь, запуганный насмерть,
встаёт на дыбы.

Городить огороды
в холодном поту
могут лишь держиморды
и то поутру.

Не пойдёт умный в гору –
одарит рублём,
бестолковые споры
порой – ход конём.

Заживёт всё до свадьбы
под дудкой чужой.
Где споткнёшься? узнать бы!
тряхнуть стариной!

Ты не щёлкай зубами –
чужой каравай,
коль талант закопали –
хоть клад откопай.

Кот в мешке, словно шило,
как дерево туп,
а судей всех – на мыло
(имеющих зуб).

Сор поганой метлою
долой из избы,
закрутился юлою –
вгоняют в гробы.

На неделе семь пятниц
все точки над i
позабыв горьких пьяниц
скрутили в ноли.

Не заметить счастливым
будильника и
козырнёт им тоскливо
сотрудник ГАИ.

От ума много горя
клюют петухи,
ждут у синего моря
дождей старики.

Не минутная слабость
деревни берёт,
и восточная сладость
прямую не гнёт.

Не числом а уменьем
прошёлся Мамай,
неутопшим везеньем
на нервах играй.

Сунут палки в колёса –
подставь две щеки
и просушивай вёсла,
оскаля клыки.

Околачивать груши
прошедшим числом -
макароны на уши,
и бейся челом.

Дом красив потолками,
а долг – платежом,
мне всю жизнь потакали
Страшным Судом.

Бредом сивой кобылы
спустя рукава
по воде пишут вилы:
“Какова? Какова?”

осень 1985 г.