Эхо в полях 3. 2

     Ранний вечер. Человек раскрывает взглядом стеклянные двери магазина. Он собирается купить немного еды, одежды и напрасных желаний. Эти аквариумы с живой форелью представлялись мне самыми прекрасными бассейнами в мире. Хозяйку дома зовут Доброта. Я чувствую свежесть воды, затаившейся где-то в прихожей. Во сне я часто переношусь на луга своеволия. Люди в скафандрах бродят среди крестов, один из них выделяется ростом и походкой, даже когда ступает по дну. Сердито хмурятся пилоты международных авиалиний. Хитроумные планы ребенка-авантюриста, оборачивающиеся долгими прогулками в лабиринтах лесов, а есть еще и маленькие вестники больших перемен.
     Мне нравились широкие спуски и узкие улочки, где была слышна неразборчивая речь будущего. В тени цветов мерцают находки, которые, при удачном стечении обстоятельств, могут показаться необыкновенными. Я вслушиваюсь в голос человека, собирающегося убить в себе совесть. Музыкантам джазового оркестра без труда удается разместиться в маленькой комнате, где царит пернатый рояль. По ночам деревья устраивают бал-маскарад, а животные плачут. Чертово колесо непредсказуемого счастья поднимает меня на неведомую высоту. (Это было в то время, когда мне нравились перелеты и переходы.) Ночами я рассказываю себе историю Опасного Путешествия и придумываю оправдание своему упрямству. Если бы эти золотые времена перешли ко мне по наследству!
     Плеск воды и радостные гудки пароходов. Как я любил тебя, о река, с твоими искусственными водопадами! Твои извивы – лабиринты уютной свободы с надеждой выбраться на бесконечный простор. Эти поездки раскрывали передо мной потайные уголки моего сердца, превращая их в празднично украшенные танцзалы. Но то, что им предшествовало, суета приготовлений и ожидание в очередях, наполняло ужасом жизни. Не знаю, видел ли я когда-нибудь герань или жимолость. Это слово благоухает. Как и лица девочек, собравшихся у школы, чтобы принять участие в заговоре против сентября. Из учителей мне запомнился только один, с широкой спиной. Римские солдаты – пример мужества, у них красивые ноги. Первоочередная задача – подсчитать число рек на карте Испании. Я ничего не боюсь, даже контрольной работы по математике. А до лета, когда в мире будут править ручьи и поляны, еще далеко. Вместе с другом (он старше меня) мы читаем одни и те же книги, и это сближает нас. Вот мы рассматриваем в бинокль комету и воображаем себя кем-то вроде Дейва Боумена. Но мы знаем, что построить ракету не так-то просто. Дневник, где отлично по поведению, прогуливает уроки вместе с тем, кто умеет лгать. Собрания гостей, скучные, как растекшийся маргарин. У них нет ничего, что могло бы меня заинтересовать, никаких новостей из космоса. Странно, что гости приходят без детей, – мы могли бы поделиться друг с другом опытом преступлений. У моей двоюродной сестры есть книжка с картинками, которую она обещала мне подарить, но вместо этого подарила незаживающую рану воспоминаний. В саду есть уголки, привлекательнее всех прочих; остается только их разыскать. В этих просторах текут дороги, которым никогда не влиться в наш город. По-моему, я – гражданин неизвестной страны. Все мои друзья живут рядом, я часто бываю у них, мы вместе роем туннели под миром. Чтобы раскрыть свое инкогнито человеку в маске приходится прилагать неимоверные усилия, ничто не дается даром. А ведь я знал людей и с более обширными познаниями о тропинках и дорогах вселенной. Позднее я предпочел этим дорогам строительство дозорных башен и прогадал. А тогда два, а то и три раза в неделю я наведывался в сиреневый мир и уносил с собой огромный букет воодушевлений; такого цвета я не встречал больше нигде. Я получил звание почетного гостя отдаленного прошлого. Только умелые путешественники знают, как разбить лагерь в настоящем, не причиняя себе вреда.

     Как случилось, что эти холмы скрылись из виду? На них медленно взбираются четвероногие альпинисты; их мычание расширяет перспективу на юг и на север, до самых отдаленных границ. Проезжая мимо лугов и пастбищ, я высматриваю пастуха, и увидев, дарю ему лучшее из своих приветствий. Цвета тех лугов так и не потускнели. За чертой города стоят прекрасные замки, в них ждут моего прибытия. Усталые дороги для пыльных пешеходов. Верите ли вы, что однажды я прошел их все из конца в конец? Кушетка, манометр и пломбир, по сути, одно и то же. Первый, второй или последний – что от этого меняется? Наши грезы – солдаты отступающей армии.

     Мне всегда хотелось жить под крышей, и чтобы в окно мансарды заглядывал виноград. Те, кто распевали песни для слушателя, укрывшегося в концертном зале от непогоды, оставили мне свои голоса. Они ушли далеко, и следы их ушли вместе с ними. Когда я вспоминаю о тех певцах, сердце темнеет от тоски. Любящие поймут, почему я не отвечаю на их молчаливые призывы к перемирию. Я растворяюсь во льдах самообожания, моя личность диссоциирует в четырех измерениях. Угрозы со всех сторон (самые опасные те, что таятся внутри) – жужжание шестипалого жука, коловращение звезд, горные вершины на марше. По ночам я купаюсь в озерах и реках фантасмагорических снов. Я овладел навыками беспроигрышных заклинаний и мог бы изменить судьбу вселенной, если бы захотел. Вот план моей жизни: вручить самому себе повестку в суд. Какие из грез я предпочитаю? Те, которые превосходят реальность убедительностью вымысла? Гомеопатические дозы крысиного яда способствуют благополучию маленького короля. Есть на свете такие злосчастные кукольники, у которых куклы вываливаются из рук.

     Прислушиваясь к тишине, я шагаю по солончакам моих снов, я вижу, как из облаков на землю, корнями вниз, опускаются леса. Опустившись, они превращаются в кипарисы. Ради свободы я готов на любую ложь, я манипулирую людьми, чтобы избежать их удушающих прикосновений. Чтобы вы ни думали, но в человеке ничего не меняется даже после того, как он выучит названия всех планет. Я боюсь постареть той старостью, которая похожа на цветущий камыш. И вновь эти ужасы совместных трапез, обязательное участие в просеивании дешевых шуток. Я всегда в стороне. Однажды я получил письмо, в котором не мог разобрать ни слова, и сейчас я сомневаюсь, действительно ли оно было адресовано мне. Добрые глаза соседей лучатся уверенностью в моих грехах. Забудьте, что я сказал вам, и постарайтесь принять парад своих мыслей, тем более, что за ними, как обычно, идут слова.

     Эти книги заронили во мне мечту о камнях, добытых трудом или подкинутых случаем. Снег – непременная примета неприметной весны. На этих картинках вы видите парусник, несущийся по рядам кирасиров с ружьями времен Первой мировой войны? Приглядитесь. Реки красоты всегда текут к югу, и в них полно замечательных рыб. Арки невзгод над воротами благоденствия, открыв их, попадаешь в семью перелетных птиц, чьи крылья так велики, что могут закрыть все небо. Я танцую на крыше, ломкой от морозов, обнимающих ее по ночам. Ах, потерять голову в этом цветнике ароматов, мне особенно нравятся поникшие астры и скромные ноготки. Что у вас от скучающей лихорадки? Я бы хотел иметь еще пару глаз, чтобы ловить падающие звезды в моей голове. Кроме того, я хотел бы слышать шорох уверенности в сердце моей автономной империи. Моя память пуста, в ней поселились воспоминания и страхи самых необычных размеров. Женщины вручают мне свои сердца в залог, а потом выкупают обратно, испуганные своей добротой. Голоса теней в окружении решительных беспокойств. Медленно, но бесстрашно. Только бы переправиться через этот сумрак, в котором просвечивают чудеса.