Под впечатлением от...

- Какой Булгаков без уколов? - Какой Коровьев без приколов?
- У нечисти - какой улов?
- Кто не читает Маргариту? - Чьё сердце Мастеру закрыто?
Те, так похожи на ослов!
Что ж, наберётся не богато, кто любит Понтия Пилата!
Который где-то и когда-то, наговорил ненужных слов!
А было это ровно в Пасху! (2005) – вот столько лет тому назад!
Народ смущая без опаски, ни перед кем не виноват,
Он – говорил! Ему – внимали! Не понимая – понимали!
Теперь отыщется едва ли, настолько мудрый человек,
Чьи речи хором повторяет планета – вся!
И доверяют Ему во всём, не первый век! А ровным счётом двадцать первый!
Какую выдержку и нервы, имел Христос, когда врагам не бил в отместку по щекам,
Свои навстречу подставляя!
Хотя из них там - каждый Хам, и жизнь проходит по грехам, не просто дурака валяя:

- Пускай бросаются камнями кто без греха, но тот трамвай, блестя огнями: - ха-ха – ха-ха!
Ито, там Аннушка-подружка глупым-мала, разлила масло как из кружки, да-а, пролила …
Немного позже, мячом футбольным, та голова катилась с криком:
- «да что ж так больно? - Я что – жива?

Вот - мудрый Воланд, царь ночной страны, той, что с обратной стороны Луны,
Напротив от печального лица, где нет начала, значит нет - конца!
Где вечно бродит звёздный эмитент. Он – бесконечен, значит – импотент!
Величие – ничтожество Его! В ничтожестве – его эксперимент!
А всё живое – тоже эскремент! Сольётся – всё! Уйдёт в один момент!

И вот уже в него стреляет мент! Но перед пулями вдруг возникает кот:
- «Эй, Азазелло! Друг мой Бегемот! Коровьев – тут же!»
Видел весь народ, как сотни пуль, Ему – влетают в рот! И не понятно, кот иль – пулемёт!
Но, Воланд жив! И жив отдельно рот! А где-то – рядом, тот огромный кот,
Который керосин из лампы пьёт! И огненной струёй вокруг – плюёт,
И всё горит вокруг! - А где же, где же кот? Где кот, где рот – ни кто не разберёт:

- Улыбкой милою искристою пьяня, без глаз глядит он, как садится на коня,
И Лунною дорогою пустой, с Пилатом под руку, в беседе непростой,
В душе – жалея бедного Христа! Но, то уже история – не та!

Так тороплюсь! Но это – не конец! Терновый! Острый! Кровоточащий венец,
Ему палач уже на голову надел! И бил Его! И плакать не велел! Марк Крысобой!
Жестокий был палач! Крестом распял Его! Поплачь над ним… поплачь!
Ведь слёзы – (ха-ха-ха) – не только же от смеха! И очищению, смех сквозь слёзы
– не помеха! Не плачет только тот, кто без греха! Но нет таких! Лишь – смех:
– ха-ха, ха-ха …
А праздник, или тризна ваша Пасха, ответ ищите не в моих стихах!