Показательная подборка стихов - Марина Ратнер

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ УВАЖАЕМЫЕ УЧАСТНИКИ И ГОСТИ ТМ “ЕЖИ”! ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Мы продолжаем публикацию ПОКАЗАТЕЛЬНЫХ ПОДБОРОК АВТОРОВ, входящих в ТМ. В рецензиях к ним можно (и нужно)) предлагать автору лучшие, на ваш взгляд, варианты – как собственно стихов, которыми можно было бы заменить или дополнить стихи из подборки, так и лучшей композиции внутри неё.

          
_______В Нотр Даме по резному краю..._______

В Нотр Даме по резному краю
человечки спрятаны в лесу:
солнечные зайцы там играют,
ветви держат утро на весу,
окна тонут в радужном избытке,
прячут свет, как в скорлупу орех...

Что-то есть знакомое в попытке
трав и шпилей вытянуться вверх,
что-то старше, проще и сильнее,
чем деревья, почва, облака,
тишиной струится по аллеям,
ветром шелестит по позвонкам,
льнёт пушистым стеблем к тёплым пальцам,
смотрит вверх из чашечки цветка,

тянется к недолгим постояльцам
дома, что построен на века,
расправляет каменные крылья,
прячет под истоптанный порог
древний ключ, зазубренный, как шпили,
золотой, как лютики у ног...

.
.
_______Неподалёку от Одессы_______

Неподалёку от Одессы
есть тихий южный городок,
там фабрика игрушек детских –
благополучия залог,
там рано утром на вокзале
уже стоит торговок ряд,
и ждёт пришествия хозяев
цветное стадо поросят,
и пучат пуговки-глазёнки
большие грустные слоны...

Там перепачканы зелёнкой
коленки девочки-весны,
а мальчик смотрит восхищённо:
о, как же трудно выбирать,
кого он в омуте зелёном
отправит плавать и нырять,
кого, почуяв тёплый запах,
заставит прыгать из кустов,
чтоб, приземлясь на мягких лапах,
добычу рвать на сто кусков,
кому – высматривать цыплёнка
и камнем падать с высоты,
кому – заливисто и тонко
петь с наступленьем темноты...

Но вот он обратил вниманье
на двух стоящих в стороне
нелепо скроенных созданий,
наивно верящих весне,
которым нужен тёплый запах,
и камнем падать с высоты,
и, приземлясь на мягких лапах,
петь с наступленьем темноты,
которым не велит обычай,
которым шкура дорога,
которым май дразняще тычет
кусок чужого пирога,
которым вечно будет мало,
и всё не так, как у людей...

Над сонным зданием вокзала
восходит месяц-чародей,
и, счастью своему не веря,
румяный толстощёкий Ной,
зажав под мышками по зверю,
идёт за облако, домой...

.
.
_______Синеокий цикорий - цвет памяти..._______

Синеокий цикорий – цвет памяти,
в синеву превратившихся дней.
Милый друг, Вы, пожалуй, не станете
день и ночь вспоминать обо мне.

А цветы примостились, как в кресле,
на черешчатом стебле судьбы:
восхитительно синие "если",
удивительно лёгкие "бы"...

.
.
_______В своих мечтах не стоит повторяться..._______

В своих мечтах не стоит повторяться, чтоб не достаться в плен воспоминаньям... Пускай ко мне сегодня возвратятся цветущий луг и речка без названья, а в речке – не видать за ряской воду, тростник в плену у "диких огурцов", и хмель цветёт, и буйствует природа шалфеем, зверобоем, чабрецом, вплотную подступает к деревушке, стучит дождём, колышет занавески. В не знавшей реставрации церквушке язычеству привольному не тесно. Не разобрать – прекрасны ли, печальны святые лики выцвели на стенах, в них небо предрассветное и мальвы тончайший бледно-розовый оттенок, они зарёй окрашены, не кровью, в небытие уходят, вот и мне бы... Невольно вспомнишь старое присловье "чем ближе к морю, тем светлее небо", чем ближе к небу – тем светлее лица, язык сказать не повернётся – фрески. Им отдали цвета леса и птицы, им отдали тепло любовь и детство, в них то, что никогда не повторится, и никогда – не отразится словом. Уходим, чтоб навеки раствориться в зелёном, белом, голубом, лиловом...

.
.
_______Странное приключение на пути из Одессы в Жмеринку_______

                -Доктор, мне снится один и тот же кошмар: первую половину ночи я 
                толкаю вагонетку "Одесса - Жмеринка", а вторую половину ночи -
                "Жмеринка - Одесса".
                - Представьте себе, что вторую половину ночи   
                вагонетку "Жмеринка - Одесса" за вас толкаю я.

                (Из диалога психиатра с пациентом)
       

Этот доктор уже на пенсии, он теперь спокоен и тих.
А ведь было его профессией видеть сны пациентов своих -
успокаивал их истерики и смертями их умирал,
вагонетку Одесса-Жмеринка он толкал до шести утра...

Но теперь он давно на пенсии, видит в снах голубых стрекоз,
и душевное равновесие для него уже не вопрос -
Он сбегает к индейцам в Америку, достигает иных миров...
Вагонетка не едет в Жмеринку, не везёт ни угля ни дров.

Поступает в Одессу жалоба: мёрзнут в Жмеринке без угля,
так что выяснить не мешало бы - где там возчик наш загулял?
Старый доктор ничуть не боится их, он давно выше всех тревог,
колосится в полях пшеницею, спать ложится в душистый стог.

Его плечи не знают тяжести, его сны широки как река,
он пол-ночи владеет княжеством на сиреневых облаках,
а пол-ночи следит за русалками, притаившись в прибрежных кустах,
а ещё ушёл к партизанам он, как в далёком детстве мечтал,
кормит белок в тенистом скверике, пьёт боржоми, взрывает мост...

Вагонетка Одесса-Жмеринка
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . не спеша
                летит
                под откос.



.
.
_______Возьми меня в акациевый сад..._______

                Возьми меня в акациевый сад
                В дурманный рай, где отцвели сирени
                (Shama)

Мы их не захотели вырубать за птичье пенье и прохладный воздух –
и вот цветёт акациевый сад и на ветвях выращивает гнёзда.
Привольный мир для всякого зверья... На чердаке сжевали мыши "Знамя"...
Я ухожу. Останется не-я читать журнал, следить за облаками.
Не-я останется в июньском дне, где муравей ползёт неторопливо,
и лето отражается на дне огромной ржавой бочки для полива,
не-я всё звонче, шире, веселей, блестит листвой, купаясь в грозах? грёзах?
и сотни жёлтых бархатных огней на грядках зажигает грациозно –
чтоб луч не потерялся в небесах, чтоб эльф не заблудился в зимней вьюге.
Там детство – для посадки полоса в святое царство кабачков и лука,
где жабы скачут и ежи шуршат (сжевали мыши "Новый мир" и "Юность")...
Я ухожу и не смотрю назад. Я ухожу (хоть раз бы обернулась).
Я ухожу и не смотрю назад, и не желаю торопить мгновенье,
когда к груди волной подступит сад, огромный сад, разросшийся, как время,
и тишина потянется за мной, протягивая лодочкой ладони,
наполненные ключевой водой – желанной, сладкой, ледяной, бездонной...

.
.
_______Жаркий сумрак гобелена..._______

Жаркий сумрак гобелена не растаял, не остыл,
в мягких травах белой пеной раскрываются цветы.
В сердцевине роз бордовых пламя светлое дрожит –
мастерицы знали слово, чтобы взор приворожить,
между белым и бордовым через грубую основу
стёжку к небу проложить...

Тишина объелась вишен, вечер выпил крепкий грог,
день, невидим и неслышен, ляжет спать в душистый стог.
Лоэнгрин плывёт к восходу, дома Эльза ждёт чудес*,
ночи шёлковые воды рассечёт легчайший всплеск,
и войдёт не зная броду солнце в лес синебородый –
тонкий луч наперевес...

Любопытство ставит сети, спрятать тайну нелегко,
леденцовые рассветы сладко тают за щекой.
Если только имя спросишь – рыцарь-лебедь уплывёт
за сиреневые рощи, за черешневый восход,
в мягкий сумрак гобелена, в сон, где травы по колено,
в край без горя и забот…

Если только имя спросишь, тронешь тайны мшистый ворс –
заскрипят натужно оси старых мельничных колёс.
Не вернуть обратно слово, не распутать шёлк и шерсть,
не узнать родного крова с ветром затканных небес,
между белым и бордовым через грубую основу
слышен сини лёгкий всплеск...

.
.
_______Уже в пути великолепный август..._______

Лиловых вечеров многоголосье –
как чистая и звонкая река...

Созревших дней тяжёлые колосья
не может лето удержать в руках,
унять печаль и приголубить радость,
и "узелки на память" завязать...

Уже в пути великолепный август,
и поднимают арку небеса
для ветра на высокой колеснице,
для облаков, предчувствующих гром...

От зноя расплываются границы –
стучится солнце где-то под ребром,
по жилам гонит ягодную сладость –
как будто заблудилось в бузине...
Уже в пути великолепный август,
и синь кипит на медленном огне.

Губ тишины сливовое касанье –
а за щекой – разлука и полёт,
цветной горошек шевелит усами,
жара застыла бабочкой – и ждёт...
И степь раскрыла разноцветный парус,
и свет зажат в рябиновой горсти.

Уже в пути великолепный август.
И ты в пути. Давно уже в пути...

.
.
_______Капустница_______

Ночей и дней сиреневыми взмахами
июнь весёлый облетит дворы,
и будет есть без соли и без сахара
тугие серебристые шары
зелёная застенчивая гусеница,
и силы их упругой наберёт...

И превратится в бабочку-капустницу,
и не узнает прежний огород.

Ей не нужны ни мякоть, ни укрытие
курчавого росистого листа,
а небосвод готов рукой накрыть её
и тёплым ветром крылышки листать.
Ей дела нет, что скоро ночь опустится
на кашек и ромашек тёплый снег...
Остались голод, страсть её и грусть её
спелёнутыми в крепком кочане.

Так далека от мудрости и жалости,
взлетает, оставляя нас одних.
Прозрачной каплей лето в дар досталось ей,
уже не разделимое на дни,
на свет и тени, горести и радости,
на пурпур, изумруд и бирюзу...

Так высоко над мудростью и жадностью
серебряного глобуса внизу...

.
.
_______Уплывают кораблики света..._______

Уплывают кораблики света
за серебряный край облаков...
Любят Леда, и Лада, и Лето
только тех, кто взлетит высоко.

А птенцы вылупляются рано
в зябком мире непрочных чудес,
где апрель изумрудное пламя
раздувает до самых небес.

Их жемчужинкой, песней неспетой,
в плотных створках баюкает мгла...
Любят Леда, и Лада, и Лето
лебединую лёгкость крыла.

В позвоночное счастье простора
расплетаются "всё" и "ничто",
и земля, под дождя уговоры,
закипает зелёным борщом.

Начинается жаркое лето,
разливается день широко,
уплывают кораблики света
за серебряный край облаков...


* Имя древнегреческой богини Лето сближали с корнем led, leth, указывающим на "ночь" и "забвение"... По другой версии имя ее связано с ликийским lada, "жена", "мать".

.
.
_______Тридесятым летом_______

А в тридцать лет становится понятно,
Что с детства ничего не изменилось –
Плакучих ив трепещущие пятна
И летней тени царственная милость,

И чудо ожидает у порога,
Пьёт бублики, закусывает чаем,
И мы живём за пазухой у бога,
Да только, как всегда, не замечаем...