Век щегла

                Век мой, зверь мой, кто сумеет
                Заглянуть в твои зрачки...

                О. Мандельштам

1.

Философ маленький приткнулся 
на обочине дороги
чтоб оглядеться, и почистить
души изношенные перья,
и усмехнуться, и вдохнуть
легчайший прах, что приподняли
торопливые шаги
проходящего столетья.

               
2.   

Стихотворец странный, странный,
Неспокойный и нежданный,
Голос хрупкий и гортанный,
И бессвязный, и чеканный,
Птичий, эллинский язык.
По камням стучать привык
Твой паломнический посох,
Хищные желтополосые
Стремительные осы
Твой прокладывали путь.
Задержаться бы, вдохнуть
Разрежённый, и морозный,
И сухой, и терпкий воздух,
Выговориться... Но поздно –
Твой любимый жалкий век
Уж заносит свой кулак.

               
3.   

И я твой стих глубокозначный,
Что так мучительно знаком,
Сравню ль с упряжкою горячей,
Где строгий ритм коренником?
Слова, как легкие постромки
Он рвет на бешеном ходу,
Но будет схвачен за узду
Тобой угаданным потомком.
 
               
4.   

Сумасшедшие скАчки от печки до печки,
Боевитый оскал под ременной уздечкой –
Это молодость наша по первому зову
Под знамена встает. А нашедший подкову
Под чужим пиджаком пожимает плечами
И беседу ведет ледяными ночами
С растерявшей античные навыки музой.
Он ничей не попутчик, не член профсоюза,
Пленник нового племени, неумолимо
Перекрывшего тропы, ведущие к Риму.
А она, примостившись на койке солдатской,
Подает ему рифмы под дымок ленинградский.


5.   

Род его ведет в седую глубину,
В дом вальяжного литовского раввина,
Он обхаживал грузинскую княжну,
Брал по службе интервью у Хо-Ши-Мина,

Его длинные ресницы сожжены
Электрическими лампами Лубянки,
Его годы золотые сочтены
Калькуляцией Ежова и Павленки,

Рифмовался он с семейством узких ос,
Нищим был, любил пирожные при этом,
Веком Волка, чьим он первым стал поэтом,
Умирать был послан голым на мороз.

               
6. 
 
Ты жил среди нас непривившейся веткою века.
Вещам ты названья давал,  но провел свою жизнь безымянным.
Твой путь на земле не отмечен и ветхою вехой,
Но россыпями золотого зерна – на небесных дорогах пространных!