Мне с детства тесно в рамках и канонах.
С тех самых пор, как я себя от мира отделил,
И бился больно острыми углами
Своей души о суетность понятий,
Стремясь постигнуть тщетность бытия.
Я помню ощущение пылинки
В бесконечности вселенной
Под февральским звёздным небом,
Когда мне было четырнадцать
И любовь захлестнула как внезапный смерч.
И мои первые стихи были наполнены
Наивности и неумения сложить слова
В красивые строки.
Жизнь шлифовала моё сознание и мой разум
Наждаком запретов, требованием стать "как все",
Но у меня это получалось плохо.
Непохожесть вылезала
Изо всех черт моего характера.
И даже близкие товарищи
Считали меня "заумным".
А девочка, которую я полюбил
Ничего не ответила на мои признания,
И тетрадь с моими первыми стихами
Убрала подальше.
Пути наши разошлись на 40 лет.
Годы, звеня и толкаясь, улетели в прошлое.
Я вернулся к стихам и стал учиться писать
Так, что слова складывались
В затейливые картинки,
Полные изумительных образов,
Которые теснились во мне от избытка
Ощущений неповторимости окружающего мира.
Стал искать созвучия, способные поразить
Ожидание читателя, удержать его внимание,
Стал пробовать наполнять строки стихов
Сокровенным смыслом.
Рифмы и ритм строчек завораживают,
Но и загораживают часть сокровенного,
Выпячивая форму в противовес содержанию.
Но они наполняют стихи гармонией созвучий.
Ритм задаёт музыку стиха и увлекает читателя.
И девочке, которая сберегла тетрадь
С моими первыми стихами,
Я написал много новых пронзительных строчек,
Как, пожалуй, никто и никому до этого раньше.
Я стал другим,
И она полюбила меня теперешнего.
Только теперь я понял,
Что действительно свободными
Не могут быть ни тело, ни разум,
Ибо тело ограничено в своих физических
Возможностях,
А разум вплетён в ноосферу планеты
И навсегда связан с ней пуповиной
Мыслей и образов вскормивших его
В рамках цивилизации человеков.
Лишь одна душа не может быть заперта
В клетку запретов, обывательской морали,
И всегда будет стремиться за край окоёма,
Пытаясь достигнуть горизонта.
И самое желанное это именно путь к горизонту,
Поскольку достигнуть его невозможно,
А достигнутое быстро становится прожитым
И прошлым.
Поэтому буду наслаждаться бесконечной дорогой
К недостижимому.
Может быть это и есть счастье???
19.06.10 9:24 Whiskey
г. Самара
Мне с детства тесно в рамках и канонах
© Copyright: Юрий Гридасов, 2010
Свидетельство о публикации №110061901966
Свидетельство о публикации №110061901966
Рецензии
И бился больно острыми углами
Своей души о суетность понятий,
Стремясь постигнуть тщетность бытия.
Н. Гумилёв: /и - мне с детства тесно находиться внутри этого гумилёвского текста/:
Больной
В моём бреду одна меня томит
Каких-то острых линий бесконечность,
И непрерывно колокол звонит,
Как бой часов отзванивал бы вечность.
Мне кажется, что после смерти так
С мучительной надеждой воскресенья
Глаза вперяются в окрестный мрак,
Ища давно знакомые виденья.
Но в океане первозданной мглы
Нет голосов, и нет травы зеленой,
А только кубы, ромбы, да углы,
Да злые, нескончаемые звоны.
О, хоть бы сон настиг меня скорей!
Уйти бы, как на праздник примиренья,
На желтые пески седых морей,
Считать большие, бурые каменья.
*
И даже близкие товарищи
Считали меня "заумным".
Вот именно, и обидно.
*
А то ещё что за звоны, может быть
Так отлетают темные души...
— Я буду бредить, а ты не слушай.
Зашел ты нечаянно, ненароком —
Ты никаким ведь не связан сроком,
Побудь же со мною теперь подольше.
Помнишь, мы были с тобою в Польше?
Первое утро в Варшаве... Кто ты?
Ты уж другой или третий?— «Сотый!»
— А голос совсем такой, как прежде.
Знаешь, я годы жила в надежде,
Что ты вернешься, и вот — не рада.
Мне ничего на земле не надо,
Ни громов Гомера, ни Дантова дива.
Скоро я выйду на берег счастливый:
И Троя не пала, и жив Эабани,
И всё потонуло в душистом тумане.
Я б задремала под ивой зеленой,
Да нет мне покоя от этого звона.
Что он?— то с гор возвращается стадо?
Только в лицо не дохнула прохлада.
Или идет священник с дарами?
А звезды на небе, а ночь над горами...
Или сзывают народ на вече?—
«Нет, это твой последний вечер!» /Анна Ахматова/
*
Все мы бражники здесь, блудницы,
Как невесело вместе нам!
На стенах цветы и птицы
Томятся по облакам.
Ты куришь черную трубку,
Так странен дымок над ней.
Я надела узкую юбку,
Чтоб казаться еще стройней.
Навсегда забиты окошки:
Что там, изморозь или гроза?
На глаза осторожной кошки
Похожи твои глаза.
О, как сердце мое тоскует!
Не смертного ль часа жду?
А та, что сейчас танцует,
Непременно будет в аду. /Анна Ахматова/ - А оказалось, это было самое лучшее - в смысле поэзии во всяком случае,
Перешагни, перескочи,
Перелети, пере- что хочешь –
Но вырвись: камнем из пращи,
Звездой, сорвавшейся в ночи...
Сам затерял – теперь ищи...
Бог знает что себе бормочешь,
Ища пенсне или ключи. /В. Ходасевич/
*
Пробочка под крепким йодом!
Как ты скоро перетлела!
Так вот и душа незримо
Жжет и разъедает тело. /В. Ходасевич/
*
Да вот, дорога - череда пейзажей... Как-то... Успокаивающе; это мне ещё в глубоком-глубоком детстве уже так казалось.
Фолко Торбинс 18.07.2010 01:35 • Заявить о нарушении
Своей души о суетность понятий,
Стремясь постигнуть тщетность бытия.
Н. Гумилёв: /и - мне с детства тесно находиться внутри этого гумилёвского текста/:
Больной
В моём бреду одна меня томит
Каких-то острых линий бесконечность,
И непрерывно колокол звонит,
Как бой часов отзванивал бы вечность.
Мне кажется, что после смерти так
С мучительной надеждой воскресенья
Глаза вперяются в окрестный мрак,
Ища давно знакомые виденья.
Но в океане первозданной мглы
Нет голосов, и нет травы зеленой,
А только кубы, ромбы, да углы,
Да злые, нескончаемые звоны.
О, хоть бы сон настиг меня скорей!
Уйти бы, как на праздник примиренья,
На желтые пески седых морей,
Считать большие, бурые каменья.
*
И даже близкие товарищи
Считали меня "заумным".
Вот именно, и обидно.
*
А то ещё что за звоны, может быть
Так отлетают темные души...
— Я буду бредить, а ты не слушай.
Зашел ты нечаянно, ненароком —
Ты никаким ведь не связан сроком,
Побудь же со мною теперь подольше.
Помнишь, мы были с тобою в Польше?
Первое утро в Варшаве... Кто ты?
Ты уж другой или третий?— «Сотый!»
— А голос совсем такой, как прежде.
Знаешь, я годы жила в надежде,
Что ты вернешься, и вот — не рада.
Мне ничего на земле не надо,
Ни громов Гомера, ни Дантова дива.
Скоро я выйду на берег счастливый:
И Троя не пала, и жив Эабани,
И всё потонуло в душистом тумане.
Я б задремала под ивой зеленой,
Да нет мне покоя от этого звона.
Что он?— то с гор возвращается стадо?
Только в лицо не дохнула прохлада.
Или идет священник с дарами?
А звезды на небе, а ночь над горами...
Или сзывают народ на вече?—
«Нет, это твой последний вечер!» /Анна Ахматова/
*
Все мы бражники здесь, блудницы,
Как невесело вместе нам!
На стенах цветы и птицы
Томятся по облакам.
Ты куришь черную трубку,
Так странен дымок над ней.
Я надела узкую юбку,
Чтоб казаться еще стройней.
Навсегда забиты окошки:
Что там, изморозь или гроза?
На глаза осторожной кошки
Похожи твои глаза.
О, как сердце мое тоскует!
Не смертного ль часа жду?
А та, что сейчас танцует,
Непременно будет в аду. /Анна Ахматова/ - А оказалось, это было самое лучшее - в смысле поэзии во всяком случае,
Перешагни, перескочи,
Перелети, пере- что хочешь –
Но вырвись: камнем из пращи,
Звездой, сорвавшейся в ночи...
Сам затерял – теперь ищи...
Бог знает что себе бормочешь,
Ища пенсне или ключи. /В. Ходасевич/
*
Пробочка под крепким йодом!
Как ты скоро перетлела!
Так вот и душа незримо
Жжет и разъедает тело. /В. Ходасевич/
*
Да вот, дорога - череда пейзажей... Как-то... Успокаивающе; это мне ещё в глубоком-глубоком детстве уже так казалось.
Фолко Торбинс 18.07.2010 01:35 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.