Миледи-17. Каков он - суицид миледи? Фраг. романа

   (Предыдущий шестнадцатый фрагмент (из главы "Миледи и Бекингем"):
            http://www.stihi.ru/2010/06/13/2552).

 ...Барон в мой адрес принял благосклонно
  навет от Бекингема. Тот назвал
  меня публичной женщиной, чьё лоно
  закон уже однажды предавал

  во Франции суду, о чём бесстрастно,
  мол, скажет заклеймённое плечо.
  Доверчивый мой деверь полугласно
  меня арестовал.  Он привлечён

  к преступному деянию обманом,
  но мне  немнОгим  легче оттого.
  Для герцога ж мой случай – рядовой.
  Меня отправят завтра утром ранним

  в изгнание, где я обречена
  влачить жизнь средь отверженных навеки.
  Настолько моя будущность черна,
  что вправе навсегда закрыть я веки.

   Джон, дайте же мне нож! Меня ждёт Смерть!
С притворным, как и всё, изнеможеньем
ей впору на  рукАх  его висеть,
и, совпадая с ней телодвиженьем,

плоть подхватить не  мОг  он не успеть.
В его объятья пала и уютно
устроилась в них стерва.  Обоюдно
на тот свет не  хотЕлось  им хотеть.

Кипя любовью, гневом, наслажденьем,
неведомым доселе, лейтенант
теперь был сам невольный арестант
своих к миледи чувств:  – Куда ж мы денем

   надежды и мечты, и нашу месть?
  Жить нужно! Вы достойны жизни яркой!
  Бог вас не выдаст, а свинья не съест.
  Я – ваш заступник! – дОлго  бы так якал

безумец опьянённый, но лиса,
по-прежнему смотря ему в глаза,
ладошкой парня мягко отстранила,
а в переглядки – что ж не поиграть!

– Нет, Смерть мне – избавление! – уныло
пророчила миледи, но смыкать
объятья он, однако, наловчился,
себя в её  защИтники  зачислив.

– Не надо, Джон, мне даже намекать
  на жалкий шанс ужиться мне с позором.
  Пусть после  смерти  Божья благодать
   мне станет утешеньем, не укором.

– Нет-нет, живите и сейчас и впредь!
   Смерть Бекингему! Где бы он не шастал.
– С моим позором только умереть!
   ОстАвь  меня! Я всем несу несчастья!

– Ну, если так, то  вместе  мы умрём,
   но так, чтоб прежде  гЕрцог  дал бы дуба! –
воскликнул Джон и вмиг сомлел нутром,
целуя обольстительницу в губы.

Но поцелуй был прерван стуком в дверь,
довольно оглушительным по силе.
– Наверно, Джон, нас выследили или
   подслушивали  только  что.                – Не верь

   в плохое. Это мой солдат –  менЯ он
   заранее спешит предупредить,
   что кто-то к нам идёт.  Спешу открыть.
– Твой ход, Джон Фельтон, просто гениален!..

За дверью Джон столкнулся с часовым.
– Я сделал, сэр, как вы мне приказали.
   Услышав  крик  ваш, я, сверяясь с ним,
   хотел прийти на помощь, но едва ли

   в том преуспел бы. Вы не дали ключ,
   а дверь-то изнутри была закрыта.
   Ломать дверь – не настолько я могуч,
    и потому позвал сержанта Пита.

Как подтвержденье слов стоял сержант,
глазами поедая лейтенанта,
и Джон в его глазах прочёл азарт
усердного служаки и педанта.

Свидетель нежелательный возник
нежданно, словно  кит  на мелководье.
У Джона, пребывавшего на взводе,
не то чтобы совсем отсох язык,

но Джон был больше всех обескуражен.
Из ступора исход был не отлажен.
Единственным спасеньем быть могла
находчивость миледи. Из угла

она к столу метнулась, восклицая:
«Да кто давал вам право мне мешать
убить  себя!? Лишь  мнЕ  принадлежать
должна жизнь от рожденья»!  Потрясая

захваченным ножом, миледи, в знак
решимости, указывала пальцем
под  грудь  себе. Мол, вот сюда, вот так
ударю я ножом. Без вариаций.

Удачно удалось ей завладеть
мгновенно, как ножом, так и вниманьем:
опешили все трое и лишь треть
свидетелей прониклась состраданьем.

«О, Боже»! – побледнел в испуге Джон.
Рождая вместо фраз какой-то клёкот
в сведённом спазмой горле,  клял  бы он
себя за ротозейство, но злой хохот

оповестил: лорд Винтер тоже тут.
Он шёл на шум со шпагой, но в халате:
– Вольны вы нас пугать, но этот труд
   пустой. И уберите нож от платья.

   Джон, вот вам заключительная часть
   всей драмы – до трагедии  дошлИ мы.
   Чтоб демон взять не мог над нами власть,
   мы будем перед ней неумолимы –

   к миледи снисхождения ни-ни!
   Ты как на иглах должен в эти дни
   быть в пику её ангельским ужимкам.
    Эх, сбагрим мы её отсюда с шиком! –

Язвительный лорд Винтер наотрез
отказывался верить интриганке. –
   На жалость давит враз, но только чрез
   коварство и обман.  А для приманки

   есть ангельская внешность, как с небес.
   Ей на коварство – времени в обрез.
   Нам головы морочить не устанет,
    но убивать себя она не станет.

Вновь на миледи вылили ушат
помоев. Выжить – дело непростое:
ей до зарезу нужно удержать
сознанье Джона, словно поле боя.

Барон язвил: – Бравада! Всё равно
    свою кровь проливать ей не дано.
Терять не вправе инициативу,
миледи развязала спор ретиво:

– Вы лжёте! Кровь прольётся! Пусть она
   на тех прольётся, кто тому виною!
Джон чуть не погрузился в паранойю.
Пред ним как будто выросла стена,

а ноги стали ватными, чужими…
– Все мои связи с жизнью расторжимы.
   Так наслаждайтесь  зрЕлищем,  скоты! –
казалось, что сейчас на лоскуты

в запальчивости резать она станет
саму себя, коль кто-нибудь не встрянет.
Миледи вызывающе клинком
грудь подпирала, словно целиком

его вонзит в себя по рукоятку.
Всё принимало скверный оборот.
Джон, оценив настрой её и хватку,
в испуге крикнул, прыгая вперёд.

«Нет, котик, не  успЕть  тебе»! – с издёвкой
подумала миледи, нанося
удар себе рассчитанный и ловкий.
Лиса и в суициде есть лиса.

Всё – пыль в глаза влюблённому кретину.
Ему Амур и  так  уж застил свет.
Под платьем нож наткнулся на корсет,
но не пробил железную пластину –

скользнул, вошёл под кожу вдоль ребра,
открыл горячей крови путь наружу.
Не понарошку этого добра
сочилось много, собираясь в лужу.

Миледи распростёрлась на полу,
прикинувшись лежащей без сознанья,
«успев» сказать: «Ну, вот я и помру.
Храните обо мне воспоминанья»…

Трагично опоздал несчастный Джон
вмешаться в акт отчаянья «бедняжки»,
но продолжал накапливать промашки –
у лорда на глазах лезть на рожон.

Джон, извлекая нож, промолвил мрачно:
– Та женщина, которая была
   тут под моей охраной, однозначно
    хотела умереть и умерла.

– Идите, Фельтон, и займитесь делом, –
цинично усмехнулся комендант. –
   Из жизни не  уходит  быстро демон,
   но всё ж отправьте за врачом солдат.

   Да что вы, Джон, тут топчитесь!?  ПрикАз вам
   был дан для исполнения! Прикинь,
   таких баб приговаривают к казням
    и нечего  сочУвствовать  таким!

Ногами заплетавшийся влюблённый,
перечить благодетелю не склонный,
сам прочь убрался с мыслью о враче.
Когда бы кровь бежала, как ручей,

лорд  тоже  б волновался за миледи,
мол, мучилась лишь  чуть  на этом свете.   
Джон, уходя, унёс с собою нож –
простак порой  рачительней  вельмож.

    (продожение следует)