Памяти В. Э. Мейерхольда

Бог  театральный брошен в ад
 по воле главного – в Кремле.
- Не мог Зевс, первый демократ,
над невиновными греметь.
Аид,  который был лишь тёмен,
добрей  Лубянки  костоломной.

Так думать должен режиссёр,
избитый страшно и раздетый.
- Зачем  неправедный позор
пред  достоверностью бессмертья?
Чем власть спектакли оскорбили?
Лишь тем, что радостными были?

- От революций, но на небе, -
 жанр поэтического фарса
и анекдот: матрос  на зебре –
 кошмар низвергнутого класса.
Но равноправием  без боли
богаты чудные приколы.

- И «Турандот» - с такою сутью.
Смешно жизнь делать справедливой.
В  театре - воздух правосудья,
из  плена времени прорывы,
пусть в форме клюквенных пародий
на кровь пускающих  уродов.

- И я теперь в руках у них,
в  лохмотьях тела,  впрямь, Гомункул.
Земной конец  мой вышел лих.
Но разомкнув  объятья муки,
отвергну  страх,  диктат свирепых.
Восторг потомков взял мой жребий…

Настало время – с лёгким шагом
сообществ  честных и весёлых,
остановивших грудью танки
к  паденью мрачного престола.
 И стала площадь равной сцене.
Бунт принял с бархатом сравненье.
  ----------------- .  ------------