Восьмое чудо света. глава09

                Перед лицом иных несчастий 
                как-то стыдно быть счастливым.
                Ж. де Лабрюйер.



Долог рассказ мой,
Устала рука,
Но течет, извивается,
Как река –
Судьба простого
Русского мужика.
День уж померк,
Но дорога ещё далека,
А жизнь-то уже спотыкается,
Мелькает огнем маяка.

В энтот год
Было много событий,
Приваливших на долю Петра,
Да в провинции время тягучее,
Долго таят умы и сердца.

Вот и сюда,
Заскользив по домам, да по улицам,
Ворвалась сама
Рабочее-Крестьянская Революция.
Жестким эхом,
Твердым хлебом,
Маузерами и винтовками,
Кричащими листовками.
Митингами и маёвками.
Солдатами,
Матросами,
Всенародными вопросами.

Красные флаги
Парят тут и там:
«Буржуев долой!!!
А купцам по мордам!!»

Лихо ворвалась
В деревню машина,
А в ней комиссар
Под названьем – Марина.
В кожаной куртке,
Алом платке,
Взывала к народу
На облучке.
Пламенный рот,
Возгорящи глаза,
Всем жалким изгоям
Правду несла.
Надеждой пробилась
Сквозь толщину льда,
И , вроде, надолго,
Почти навсегда.

Народ колготился,
Народ трепетал,
Жаждал разбить
Мировой капитал.
Среди них был Петя,
Наш главный герой,
Он, как и все,
Был за правду горой.
Петро трепетал,
По нутру ликовал,
Он так не хотел
Возвращаться в подвал.

Ненавистный,
Вонючий,
Чадящий подвал,
Старым режимом
Ему отдавал.

Подвал – это пьянки,
Нищета, безнадега.
Подвал –
Это вечная в сердце тревога.
Безденежье,
Стыд,
Унижение воли,
Тоска по пропитой когда-то гармони.
Частая ругань,
Запой,
Подзатыльники,
И вечно плати за друзей-собутыльников.

Петруха тотчас
Записался в дружину,
Чтоб охранять
Комиссаршу Марину.
Пред ней лепетал он,
Спешил угодить, -
Она благосклонно ему
Позволяла любить.
Ей подчинялся
Весь мужеский пол,
Её вероломством
Был покорен.
Лишь бабы шептали
Сакрально в углах:
«Вон дура, космата,
В мужицских штанах…»

Марина тотчас
Всю ситуевину просекла,
Революционный порядок
В Бухалове завела.
Целыми днями по деревне
На машине разъезжала,
Большим и тяжелым маузером
На жителей махала.
Речи за Ленина толкала,
В колхозы бедолаг загоняла.

И Петруха,
Наш парень, при ей,
Взглядом сверлит
В.. пониже ремней.
Сшил из кожи пинджак,
Галифе,
А по утрам повадился
Пить с ней
Кофе;.
Он позабыл
Про жену, про детей;
Теперь лишь Марина
Ему всех милей.

Вот как-то раз
Они на дело собрались,
Раскулачить держиморду
Поднялись.
Одного мироеда,
Вражину-упыря,
Заныкал много хлеба он
От Детишек Октября.
Пока он обжирался, жировал,
Революционный Питер
С голодухи помирал.

Первой же в хату
Мария влетела:
Косынка алеет,
Маузер в дело.
«Кулак» сразу на пол,
Хозяйка к стене,
Орут благим матом
Словно мыши в стерне.

Вдруг из темных убогих сеней
Выскочил чудила – хромой Пантелей.
Топором отчаянно махает,
На комиссаршу со всей дури
Напирает.
Ещё шаг,
Ещё другой,
И она простится со своей головой.
Холод заструился по избе,
Смерть отобразилась
На ее лице.
Но Петруха – увидел,
Тут как тут,
Выхватил рево;львер
И хромой – капут.
Шлепнулся комом
Человеческий фактор,
Звякнула гильза
Искрою на пол.
Сверкнули надеждой
Большие глаза:
«Спасибо, товарисчь…»
Шепнула она.
Надеждой моргнула
Пред самым Петром,
Куда там любовь,-
Тут же люди кругом.

Как только остались
Той ночью одни,
Тут всё и случилось –
Слюбились они.
Её как  сменили:
Как вышла Луна,
Схватила Петрушу
В объятья она.
Себя подарила,
Себя отдала,
Нежно целуя,
Шептала слова:
«Милый…, родной…
Я тебя так ждала…
Люби меня крепко!
              Я – вся твоя!!!»
Теплые руки, мягкость нутра,
Любовь единила
Эти черствы тела.

Марина любила
Петра до утра,
Свидетель им была
Лишь дура-Луна.

Когда он проснулся
Под крик петуха,
Ее уже не было
И постель пуста.
Весь день как дурак
Наш Петюня ходил,
Искал с нею встречи,
Сам с собой говорил.
Бубнил про себя,
Сальный чуб теребил.
Руками махал,
Будто что доводил.

И вот, наконец,
Эти милы глаза,
Но она усмехнулась,
Подвязав волоса:
«Звиняйте, товарисчь, -
Я была слаба…
Наше общее дело…
В разрушеньи страна…

Что было, то было, -
Назад не вернуть.
А прошедшу ночь…
Упокойся… - забудь».
Петруха застыл,
Захотел возразить…
«Но… - Революция…
Куда тут любить».
Так и остался он
При комиссаре,
В машине большой,
С револьвером в кармане.
Каждый день
Разъезжали они на машине,
Общее дело
Сообща вершили.

Потом уж Петруха
Вдруг стал замечать,
С другими мужчинами
Взялась ночевать.
Сначала с солдатом
Из роты седьмой,
Потом с агрономом,
С бородкой седой.
Потом с начврачом,
Потом с трубочистом,
И даже с беззубым
Артиллеристом.
Взметнулся Петруша,
С мольбою глаза…
«Товарищ Марина…
А как же… тогда?!»
Она повернулась,
Сталь во глаза:
«Остыньте, товарисчь!!
Я вам не жана;!»