Магнолии

День, разделенный на длинноты и мгновенья.
В последних — жизнь, а в первых вязнут мухи
И медленно ворочается время,
Соскальзывая в полночь.
Долгий полдень.
Стрелки в солнечных часах
Опали — белые цветы без запаха,
Их завязь не созреет — пустоцвет магнолий.
Не будет тени в летний зной.
Но их стволы не вымерзнут зимой,
А листья их избавлены от боли.
Случайность рифм — непреднамеренностью счастья.
Законы физики, 0,9 g — все падает на землю. Даже
Свет солнца, разделенный на фотоны.

И я разделена с собой:
Сиамский мой близнец живет в длиннотах
И ходит по земле. Ест, пьет. И далее, и проч.
Толстеет. Мудр не по годам. (Так надоел!)
Глядит из зеркала и дергает щекой.
Растит виолы, традесканции, фиалки, покупает землю.
К ней он неравнодушен явно. Ему все мало.
На фото узнает себя в давно ушедших предках
И помнит цены в развитом социализме:
На водку, молоко, черешневый компот
И монпансье в сельпо и военторге.
Вкус сметаны, пряников, селедки, печения-"гантелек".
Он все бранит кондитерский изыск,
Но коржики печет по воскресеньям,
Надев свинцовый фартук и косынку по традиции хозяек.

А я внутри вот этого:
Роса в волнистых листиках манжетки, высокость неба и травы.
У красных туфелек моих так звонко каблучки стучат,
А платье с юбкой-солнце — из столицы.
Мне папа их привез.
Платок, расшитый бисером, мне подарил солдатик.
(Его потом украли. Как и куклу, в детсаду.
Но это помнит мой инкуб.
Я помню бисер.)
Еще: я под замком, за мной пришел мой друг,
Он старше — первоклассник.
И он украл меня через окно веранды.
(Теперь в него сиам бы не пролез.)
Потом меня искала мама — мы спрятались под стол.
И я была объявлена невестой.
Жених уехал вскоре к месту службы
Родителей. Ведь наше детство — цвета хаки.
Еще я (не близнец) с сестрой пасу гусят в болоте
И вижу спину брата — он большой
И может ехать в поезде один,
И он терпеть не может слез,
Поэтому нельзя, нельзя заплакать... —
Вдруг обернувшись, возвращается:
Не плачь.
Но раз он возвратился, плакать можно.
Можно...

Сиамский мой близнец живет в длиннотах.
Становится все толще и мудрей.
И именем называется моим.
Так надоел!